Вероника ела клубнику, по-детски не смакуя, заглатывая всю ягоду целиком, иногда прикрывая глаза от удовольствия, и капельки клубничного сока изредка появлялись на уголках губ:

– Откуда ты знаешь, что я больше всего на свете люблю именно клубнику?

– Я учусь читать твои мысли…

Мы уже выехали за город, когда Вероника закрутила головой:

– Куда ты меня везешь?

– Для тебя это действительно имеет хоть какое-то значение?

– Нет, мне действительно сейчас все равно…

Грусть впервые послышалась в ее голосе…

– Обрати внимание, какое большое внимание мы все постоянно уделяем тому, что нас на самом деле по-настоящему не волнует…

– Ты опять прав, – Вероника уходила в себя резко, будто тонула без желания спастись.

Я не знал, что говорить дальше… Только не надо сейчас ничего выдумывать…

– Когда от меня впервые ушла красивая женщина, я взял больничный на три дня. Когда я сам впервые уходил от красивой женщины, то больничный пришлось брать на неделю… Уходить самому оказалось сложнее…

– Ты сказал так, будто уже все про меня знаешь… Думаешь, надо уходить?..

Когда ты искренен, ты ничем не рискуешь… Неужели это действительно так?

– Что случилось, Вик?..

– Запомни: меня зовут Вероника. Вика и Ника – это совсем другие имена. Ко мне их прошу не применять. Это также опасно, как Путина назвать Медведевым! – она сорвалась как камень с края пропасти…

Минуту мы ехали молча…

– Прости, – почти прошептала Вероника. – Я уже который день не в себе… Набрасываюсь не по делу… Ты мог бы простить себе бесчестный поступок?

– Себе я могу простить все, – искренне ответил я.

– А я вот пытаюсь, но у меня пока не получается… Недавно я не сдержалась и взяла ЕГО мобильник, пока он был в ванне. И прочитала его смс-ки с любовными признаниями не мне… И все сложилось в понятную картину… И дорогие духи на заднем сиденье его машины не для меня… И его командировки в выходные дни… И звонки, на которые он не хотел отвечать при мне… Все получило свое объяснение. Пазл сложился…

– Ты дала ему по башке?

– Я не смогла ему сказать, что залезла в его телефон. Это же непорядочно… Я просто легла к нему спиной и заплакала… А он ничего не понимает… Спрашивает: «Ты плачешь или носом хлюпаешь?» «Носом хлюпаю», – отвечаю я ему, а сама плачу все сильнее. «Я пойду форточку закрою» – сказал он, потом лег рядом и уснул… Представляешь?

Я, конечно, и представить себе не мог, как вообще можно заснуть в постели с такой женщиной.

Мы шли по дорожке вдоль Финского залива, чуть касаясь плечами…

– Я не могу больше с ним жить… И сказать, что залезла в телефон, тоже не могу… И зачем ему нужна другая женщина, если у него была я?

Мне очень захотелось, чтобы Вероника заплакала, чтобы приобнять ее и таким образом стать чуть ближе, но она держалась на грани срыва, лишь низко опустила голову, словно высматривала что-то под ногами.

– Только не жди, когда он бросит тебя. Побереги свою самооценку. Найди повод и брось сама! Женщинам найти повод несложно – ты сама отлично знаешь…

– Пожалуй, ты прав…

Мы еще долго гуляли по заливу, потом сидели в ресторанчике… Когда мы прощались возле ее дома, я с трудом удержался, чтобы не потянуться к ее щеке… Или к шее…

В следующий раз мы встретились не сразу, дней через десять… Писали друг другу мало, но каждое письмо было с прошлым и с будущем… У нас уже были воспоминания и эмоциональный опыт, который нужно было еще осмыслить… И мы знали, что еще обязательно встретимся, и каждое письмо – подготовка к этой будущей встрече…

«Мысль материальна?»

Теперь это были только вопросы Вероники. Больше я вопросов не задавал… Сначала не задавал потому, что во мне остались только те вопросы к Веронике, которые не задают в письмах и на которые она сама пока не знает ответа… Потом мне понравилось быть для Вероники человеком, которому она хочет задавать вопросы… Возможно, она подумает, что я знаю все ответы…