Признание вырвалось неожиданно, но, наверное, вовремя… Игра заканчивалась… Оставалась жизнь, в которой начинали править совсем другие правила…

«А я себе сегодня особенно не нравлюсь… Хочется плакать…»

Я впервые не знал, что ответить…

«Когда хочется плакать – надо плакать».

Я отключил мозг… Точнее, он сам отключился от сбивчивых эмоций как от легкого прикосновения выключается свет на кухне… Сейчас решение надо было принимать не на основе информации и анализа мыслей… Сейчас решение надо было принимать на основе эмоций, а тут мозг – слабый помощник… Его надо заглушить, как двигатель надолго остановившейся машины… Это было каким-то новым для меня состоянием, и я прислушивался к нему… Я будто вышел в открытый космос: потерял опору под ногами, отвлекся на безумную красоту бесконечности, чувствовал себя всемогущим даже в тонкой оболочке, которая отделяла меня от губительного вакуума и космических лучей… Я мысленно поблагодарил Веронику за это новое для меня состояние, и, чем больше я думал про нее, тем четче понимал, что любое мое решение будет правильным… Это мозг может ошибаться в своих решениях, не учитывая какую-то информацию или делая неправильные выводы. А решения, принимаемые сердцем, всегда единственно верные… Почему говорят, что такие решения принимаются сердцем?.. Нет, не сердцем… У меня было совершенно четкое ощущение, что решение я принимал всем собой: сердцем, мозгом, руками и ногами, членом и поджелудочной железой…

«Я сейчас должен забрать тебя с работы! Буду возле твоего офиса через час!»

Мне было все равно, что ответит Вероника… На мою уверенность в правильности своего решения ее ответ не мог повлиять. Я точно знал, что ее отказ меня не обидит. Я не знал, что буду делать с ее согласием, куда ее повезу, какие слова скажу, и как себя поведу, если вдруг она расплачется у меня на плече… Я был уверен, что в этот момент не мог поступить по-другому, и эта фаталистичность моего поступка успокаивала и придавала сил…

«Спасибо… Я подумаю…»

Это отказ или Вероника действительно сейчас думает? Весь мой предыдущий опыт подсказывал, что женщины принимают решения сразу, и фразы типа «я подумаю» – это по-восточному изощренно-вежливая возможность послать тебя подальше, совмещенная с неуклюжей попыткой сохранить тебе лицо. Мой организм по привычке стал готовиться к худшему, но чувства глубокого поражения не возникало… Внутри было пусто, но не противно… Я сделал все, что мог, и пусть будет то, что будет… Сейчас я просто не могу играть лучше, и потому мне не в чем себя упрекнуть… Я сел в кресло и блаженно расслабился, как после тяжелого пятисетового теннисного матча с сильным спарринг-партнером.

«Приезжай к четырем…»

Я не почувствовал, что победил… Радости по поводу того, что всего несколько дней переписки так сблизили меня с Вероникой, тоже не возникло. Тревоги по поводу того, что при встрече я не смогу найти нужных слов, не появилось. И вообще все эти радости и тревоги казались мелкими по сравнению с неведомым ощущением полноты жизни, наполнявшим меня все последние дни, и это «приезжай» стало той последней каплей, которая позволила этому ощущению полностью влиться в меня и заполнить до краев…

Вероника уже ждала меня на улице, быстро подошла к машине, не без любопытства посмотрела на мою спортивную «Мазду», плюхнулась в сиденье и улыбнулась:

– Сбежать с работы иногда бывает так приятно!

Она не была заплаканной, и даже расстроенной не выглядела.

– Угощайся! – я положил на колени Вероники большую упаковку крупной греческой клубники. – Не волнуйся – я не забыл ее помыть…