Сказав это, Фарли немного отстал от королевы с супругом и их гостя. Он, незаметно для окружающих, приобнял за талию одну из сопровождавших свиту красавиц-камеристок и шепнул ей на ухо:

– Ну, как она, семейная жизнь?..

Treason doth never prosper: what’s the reason?

For if it prosper, none dare call it treason1

Sir John Harington

Супруги и их визитер вошли в кабинет Ильчиэллы. Королева присела за свой стол, кивнула графу Роану на кресло возле стола. Умари расположился в кресле напротив.

– Извини, Ильчи, – замялся Роан, – очень конфиденциальная у нас с тобою должна быть беседа…

Умари холодно взглянул на него, потом – вопросительно – на Ильчиэллу.

– Нет, – сказала королева, – извини, но я не могу без него говорить с тобой.

– Я очень рискую, – тихонько возразил граф.

Умари поднялся.

– Нет, нет, – сказала Ильчиэлла, – что бы ты ни хотел сказать, ты можешь спокойно говорить при нём. Так даже лучше. В руках Умари – наша безопасность.

Консорт сел на место и снова поглядел на графа холодно и спокойно.

– Я имею честь управлять Департаментом охраны, – пояснил он гостю.

– Дело в том, – сказал Роан, почему-то шёпотом, глядя преимущественно на королеву, – что… Ильчи, я искренне боюсь…

– Чего боишься? – удивлённо спросила королева.

За двенадцать лет особенности поведения троюродного брата, конечно, отчасти позабылись, но королева не припоминала ни одного случая, чтобы Роан признался в своём страхе.

– Моя жена, – проговорил Роан, – Кастуся, и королева Генна просят тебя, Ильчи, о помощи…

– О какой помощи? – также тихо, в тон ему проговорила Ильчиэлла.

– Ты знаешь о том, что мы собираемся напасть на Люберию?

– Да.

– Так вот, они просят, чтобы ты поддержала Аэленда в этой войне, – ещё тише промолвил граф.

– Поддержала вашего врага?! – тут от удивления Ильчиэлла заговорила в полный голос.

Она взглянула на Умари, на лице которого тоже было непонимание.

– Да, – тихо кивнул Роан. – Именно так. Они ждут, что ты выступишь на стороне Люберии. Прошу тебя, Ильчи, говори тише… Я боюсь, хотя и понимаю, что не может быть ушей в твоём кабинете…

При этих словах он бросил взгляд на Умари:

– Верю, что Его Высочество позаботился об этом.

– Можно без титулов, – холодно сказал супруг Ильчиэллы. – Меня зовут Умари. Для вас, во всяком случае…

Ильчиэлла бросила на мужа неопределенный взгляд и обратилась к брату:

– Роан, как же ты решился прибыть сюда с подобной миссией?

– Я прибыл с другой миссией, – с горечью ответил граф. – Меня послал король. Мне велено звать тебя на коронацию и убедить подружиться со Славией… Но моя жена и её мать – королева Генна – узнав, что я еду к тебе, сказали, что ты, Ильчи, – их единственная надежда на справедливость…

– На что же рассчитывает Генна в случае победы Люберии? – спросила Ильчиэлла, подумав.

– Доверие славийского народа к Силлону будет подорвано, и Генна сможет отвоевать свой престол, – отозвался Роан. – Она считает приход Силлона к власти несправедливым…

– Это была последняя воля Флаолина, если мне не изменяет память, – возразил Умари.

– Да, но в Славии разброд: часть дворянства поддерживает Генну. Многие боятся близости герцога Ч* к трону…

– Это они правильно боятся, – заметил Умари хладнокровно. – Поэтому вы и решились на измену?

Роан гордо выпрямился.

– Я верен своей королеве! – проговорил он.

– Не хотел вас задеть, – произнёс Умари также хладнокровно. – Но то, что вы сейчас совершаете, называется государственной изменой и, полагаю, также сурово карается в Славии, как и в нашем государстве. Я далек от мысли осуждать вас, и, уверяю, что с нашей стороны не будет предпринято никаких шагов для того, чтобы выдать вас вашему королю.