Так что я изображала страх и слабость, а мужчина смеялся и ругался сильнее. В один из моментов я заметила на его руке татуировку. Просто число и ничего больше. Я знала, что это означает. Мой клиент сидел в тюрьме. Возможно, только вышел, и свобода опьянила его. Он несколько раз ударил меня с каким-то диким смехом.

Так хотелось вывернуться и врезать ему хорошенько. Я была уверена, что смогу дать сдачи. Но тогда меня бы серьёзно наказали. Заперли бы в подвале на неделю без еды и воды. Я видела, какими выходили из подвала другие девушки. Жуткое зрелище. И перспектива оказаться на их месте меня совсем не радовала. Так что я кое-как дотерпела.

Когда тот мерзавец дошёл до предела и повалился на бок, я просто встала и вышла из комнаты. Ничего не сказала и ничего больше не сделала. Выгонять его на улицу я не была обязана. Меня это вообще не касалось. С моими обязанностями было покончено. Помню, что мужчина продолжал сыпать проклятиями, пока я шла по коридору. Было одновременно смешно и мерзко.

Вот тогда мне подумалось, что пора сделать шаг навстречу переменам. И я в полной мере ощутила готовность бороться за них. Поэтому я, не теряя настроя, направилась к Мадам.

Когда я зашла в её каморку, Мадам решила, что я пришла за деньгами, которые были заплачены вперёд. Она и не посмотрела на меня. Только бросила мне монеты, а сама принялась заниматься своими бумагами.

К бумагам она относилась серьёзно, хотя всегда было видно, с каким трудом ей даётся чтение и письмо. Иногда я шутила над этим, но не в тот раз. В тот раз я почти сразу заявила, что пришла поговорить о своём будущем. И о том, что настоящее меня не устраивало.

Мадам вылупилась на меня так, будто бы вообще раньше не знала о том, что я умею говорить.

– Что значит «не устраивает настоящее»? – возмущённо спросила она. – Тебе дали кров и работу. Ты в ногах у меня должна валяться в благодарность за то, что тебе есть, на что жить. Проваливай к себе и не мешай мне своими глупостями.

Как раз в тот момент где-то на улице снова послышались проклятия моего клиента. Он побрёл дальше.

– Я никуда не уйду, – сказала я. – Разговор важный, и Вы меня выслушаете, Мадам.

– Забавно, – улыбнулась Тея и посмотрела на Аделину, которая всё это время слушала, не перебивая. – В Ваш кабинет я тоже сейчас ввалилась, чтобы Вы меня выслушали.

– Да, некоторые привычки остаются с людьми навсегда, – согласилась владелица ателье.

– Только на этот раз дело не только в моём будущем, – Тея размяла шею и продолжила говорить. – Но ещё и в будущем вашей мастерской. Ей грозит опасность, поэтому я настойчиво рекомендую воспользоваться моим предложением.

Аделина ничего не ответила.

– Да бросьте сомневаться, – махнула рукой Тея. – Я спала и с куда более противными мужчинами, нежели Фламанг. Один только этот бывший заключённый чего стоит. Ну правда… От Фламанга хотя бы хорошо пахнет. Так что всё будет в наилучшем виде, и нам это ничего не будет стоить.

– А с чего ты взяла, что тебе удастся сделать так, что Фламанг ляжет с тобой в постель? – спросила Аделина.

– И не такие блюстители морали ложились, – усмехнулась Тея. – Я же рассказывала, что к нам в бордель заходили и состоятельные мужчины с высоким положением в обществе. Им, может, и нравится думать, что они все такие правильные, но пара уловок, и они уже хотят тебя. Знаю, проходила это.

– Вот как…

– А то… – Тея задумалась и бросила взгляд на часы, стоявшие в углу кабинета. – Но об этом в другой раз. Ребекка уже, наверное, волнуется, что её оставили одну. Так что я пойду вниз, а Вы подумайте о моём предложении. Только серьёзно подумайте. Не играйте в порядочность с теми, у кого другие правила.