– Могу предложить тебе несколько книг.

– Здесь стихи? – глаза Людмилы загорелись, она не могла скрыть нежданной перемены в её настроении, интереса, симпатии, которые она питала к творческим людям.

– Да, летопись будней в стихах.

Людмила открыла их, читая автора Еврейской фамилии, она подумала, – возможно, поэт перед ней и он публикуется под псевдонимом.

– И как, ты это находишь?

– Стиль близок, похоже на то, как писал Мандельштам, но в них немного иначе, – переведя взгляд с книги на её обладателя, в котором улавливалось восхищение. Владимир Арнольдович не мог не заметить бэк раунда, не в силах повлиять на эмоции, которые незримо, словно разноцветные бабочки порхали по комнате и не найдя иного способа перетянуть внимание на себя, прервал диалог:

– Володя, вот эта флэшка на ней то, что ты обещал?

– Просмотри файл и проверь ещё раз.

Всё тот же внимательный, глазами раздевающий взгляд: « Игры, игры глазами, но недооценить, иной приятной коммуникации в компании автора, если за чашкой кофе в его мастерской обсудить литературу и драму стихов, летопись будней поэта, словно вьющего, что ни день, вкруг его одиночества кокон». Испытывая неловкость, в который раз, она поправила волосы, смутившись, склонила голову вправо, задержав ненадолго внимание на тёмной мебельной полировки, книжного шкафа, серванта вдоль стен, в то же самое время, рассматривая на журнальном столе, лежащие декларации, «скорее налоговые».

Хозяин, проследив за взглядом, сказал:

– А…а…, это я заполнял налоговый вычет, знаешь, когда часть средств на оплату учебы, лечения, возвращается.

– Вот, к примеру, у Владимира ежемесячный доход составляет около ста, сто тысяч. То, в случае оплаты его операций, ему вернут часть затрат.

– Нет. У меня не сто, а меньше выходит.

– Что ты сказал? Не сто? У тебя не сто, как же так, почему же, меньше? Прикинем доход: учтём премиальные, командировочные и плюс тринадцатую – оклад, а по сему, он – гораздо больше.

– Не так ли? – удивилась Людмила.

– Ну, нам пора, – заторопился Владимир, – я всё посмотрел, спасибо, – потирая редеющее волосяное покрытие головы, добавил, – флэшку занесу, думаю дня через два.

– Хорошо, я вас провожу. В прихожей хозяин помог Людмиле одеться, пока её спутник всё ещё застёгивал куртку, молнию очередной раз заело: « И не удивительно, если ты заслуженный «скряга», вот оно значит, каково реальное положение…»

Покидая парадную, уточнила:

– Так, что получается, в настоящее время, ты имеешь подобный доход, тем не менее, я не могу дочери выслать лишнюю тысячу к празднику? Но при этом, ты помнишь, сколько мы затратили на этот раз в магазине, а она могла купить лишь бутылку с шампанским и разве, что шоколадку?

– Нет, ты не так поняла, доход мой гораздо ниже.

– А странно, особенно, когда у твоего сослуживца очередная модель новой марки машины, ты только послушай себя, о чём ты лепечешь?

– Хорошо, что требуется от меня, ты хочешь, пойдём, пройдёмся туда, где на углу банкомат, отправим твоей дочери денег, в данное время при мне карта Сбербанк.

«Ну, да, вот он какой, какие широкие жесты, как всегда, пускает мне свою пыль в глаза», по его представлению, какой мне ещё быть, как не провинциалкой наивной?»

Ей припомнился, один из приездов дочери, и события на предшествующем курсе, когда дочь встречалась парнем с дурными наклонностями, эти отношения дочери беспокоили мать, тогда Людмила уговорила дочь, остаться дома и забыть про того, непутёвого парня. Тогда же, она нашла у своей юной девочки, книгу; разрекламированный роман, и всё про одиночество, содержание страниц про самые натуральные призывы к самоубийству, как и про бессмыслицу отношений героев, прочтение содержимого книги; романа польского писателя вызывало у Людмилы ощущение – жути: «Неужели у дочери такое надрыв, опасное настроение, когда человеку не по себе на душе, к чему может привезти гнетущее состояние в совокупности с таким панихидным „чтивом“? Пожалуй, что к тупому итогу – броситься под проходящий поезд, тому, чем и заканчивается безотрадная книга, с сюжетом высосанных из пальца проблем».