– Так, значит, – воскликнул я, – он тоже может что-нибудь знать о Виталии!

– Думаю, да, – согласилась Мира.

Тогда я и велел своему кучеру свернуть на другую дорогу, которая вела к дому Рябинина.

Сергей был искренне рад нашему визиту, главным образом внезапному появлению Миры у него в гостях. Он по-прежнему был ею очарован, как в первый день знакомства.

Индианка уселась в массивное темно-зеленое кресло в имперском стиле и полностью погрузилась в изучение орнаментального рисунка на стенах.

– Мы по делу, – сказал я Сержу многозначительно. Он поднял удивленные брови и, ничего не понимая, уставился на меня. Рябинин был в курсе того, чем я занимался, и знал о моем членстве в Ордене, но в обстоятельства своих дел я его обычно не посвящал.

– Буду очень рад, Яков Андреевич, оказаться вам чем-нибудь полезным, – ответил он, и лицо его сделалось сосредоточенным.

– Речь пойдет о вашей родственнице Ане Аксаковой и о Виталии Строганове. Главным образом меня интересует Анин жених, – я перешел сразу к делу.

Сергей Арсеньевич немного задумался, помолчал, покрутил нафабренные усы и только потом заговорил, прервав затянувшуюся паузу:

– Мне этот господин никогда не внушал доверия, и я не скрывал этого от Анны!

Мне вспомнилось ангельское личико Строганова, его светло-голубые глаза, белокурые завитки волос, нежная улыбка. Неужели я совсем не знал этого человека? Я и подумать не мог двумя днями раньше, что о нем кто-нибудь сможет так неподобающе отзываться!

– И в чем же причина неприязни? – сухо осведомился я.

– В его пороке! – воскликнул кавалергард.

– А разве вы сами не играете в карты? – напомнил я Сержу. Или он запамятовал, при каких обстоятельствах мы с ним познакомились?! Серж проиграл мне партию в карты, хотя справедливости ради я должен заметить, что произошло это не случайно, и я лишь позволил ему отыграться, что, в общем-то, и послужило началом наших с ним приятельских отношений.

– Играю, – не стал отрицать Рябинин. – Но я не болен, – произнес он едва ли не по слогам. – Виталия сгубила страсть, и я очень рад за Анечку, что она не связала свою жизнь с этим человеком. Мне даже кажется, – добавил Серж, – что умер он не по своей воле. Долги долгами, но что-то тут не так!

– Почему вы так считаете? – ухватился я за предоставленную мне возможность разузнать об этом деле побольше. – Возможно, он страдал от того, что его бросила невеста!

– Вся его жизнь была окружена какой-то таинственностью, иногда он исчезал, не сказав ни слова, и Аня переживала, – сказал Рябинин.

Но в этом для меня не было ничего удивительного, принадлежность к «Золотому скипетру» иногда вынуждала человека вести в некотором роде странный образ жизни.

– И больше никаких оснований? – спросил я разочарованно.

– Он водил дружбу с подозрительными личностями, – продолжил Серж.

– С кем именно?

Рябинин пожал плечами и сказал:

– Имен я не знаю. Но один такой тип крутился возле него последнее время постоянно.

– Ну, припомните хотя бы какие-нибудь приметы, – попросил я его. – Как он выглядел?

– Невысокий, одевался обычно франтом, на лбу написано, что пройдоха. Глазки такие узкие, бегают все время, по-моему, серые или светло-карие, болотного такого оттенка. Нос широкий с горбинкой, губы толстые, мясистые. В общем-то ничего особенного, никаких особых примет, ни родимых пятен, ни шрамов, – ответил Серж.

– А жаль, – вставила свое слово Мира.

– Жаль, – согласился Сергей Арсеньевич. – А, вспомнил, – он поднял вверх указательный палец. – Виталий как-то проговорился, что он – игрок. Я полагаю – шулер!

– Это тот самый, о котором вы, Серж, так много рассказывали, в цветном жилете и с седыми бакенбардами? – спросила индианка, вдруг заинтересовавшись нашей беседой.