Я сам не замечаю, как освобождаю член от оков полотенца и медленно трогаю себя. Не хочу торопиться, мне необходимо насладиться своими фантазиями. Горькая правда в том, что они куда прекраснее, чем ужасающая реальность. И в фантазиях я могу позволить себе не спешить. И даже намек на нежность.

Возбуждение нарастает, густым удовольствием устремляясь в пах. Стискиваю зубы, издавая глухой стон.

Такая красивая и нежная. Такая отвергающая и дерзкая. Упрямая. Я выброшу тебя на помойку, когда трахну, так же, как ты это сделала с моим приглашением.

– Маленькая сука, – резко закрываю экран, так и не кончив. Она не достойна, чтобы я дрочил на нее.

В следующую секунду мне звонит Грант, и я, вставив наушники и оставаясь обнаженным, встаю с кресла и подхожу к панорамному окну. Моему взору открываются известняковые скалы, покрытые зеленью и окруженные водой – пейзаж из фильма «Пляж».

– Ты не справился, – хлестко осуждаю его, все еще не понимая, какого черта он позволил ей соскочить.

– Я придумал решение, Кэл. К следующей церемонии посвящения она будет у тебя.

– Осталось два дня, двадцать три часа, пятьдесят восемь минут, – бросая взгляд на часы, напоминаю другу я. – Не подводи меня, Грант.

– Иногда мне кажется, что ты забываешь, что я твои глаза и уши в Нью-Йорке. Поэтому прошу отменить мою казнь и дождаться того, что будет через три дня.

– А через три дня будет очень весело.

– У меня все под контролем, Кэл. Мы вытащим тебя оттуда.

– И когда вы это сделаете, наше возвращение будет триумфальным, – усмехаюсь я, расправляя плечи. – Мой дядя и его окружение отправятся в преисподнюю. И мы все займем их место.

Глава 3

Аврора

Колеса авто медленно катятся по знакомой дороге, шурша гравием и опавшими рыжими листьями. Сердце сжимается до раздирающей боли в груди, как только я торможу у родительского дома. Какого-то черта я по привычке приехала сюда, несмотря на то, что пустует он уже целый месяц.

После их смерти меня фактически сразу выселили из него, поскольку оказалось, что родители не платили за него уже более шести месяцев и просрочили все кредитные каникулы.

Некогда уютный и полный жизни дом – теперь безмолвный. Мертвый. Покинутый. Это простое, расположенное в Бруклине, но достаточно комфортное семейное логово является воплощением американской мечты: родители много трудились, чтобы купить свое жилье в ипотеку. Квадратные метры в Нью-Йорке стоят баснословных денег, и большинство жителей города просто всю жизнь снимают квартиры и небольшие таунхаусы. Наша семья всегда едва сводила концы с концами, поскольку у моих родителей была очень волнообразная работа. Все детство и подростковый возраст мы с сестрой провели на съемных квартирах, хоть и особо не чувствовали, что в чем – либо сильно обделены. На еду и одежду всегда хватало, и даже на гаджеты.

Да, приходилось делить комнату с Лиамой, но нам повезло, что мы были детьми одного пола с небольшой разницей в возрасте. Сюда мы переехали, когда мне исполнилось шестнадцать, а через два года я уже поступила в Йель и переехала в общежитие в другой штат.

Я очень любила Лиаму. Но отчасти я была счастлива покинуть этот дом, где каждый день сталкивалась с ней и своими глазами видела, чего она лишилась по моей вине.

Лиама практически потеряла зрение из-за меня.

Не полностью, но это не меняет того, что она частично лишилась одного из важнейших органов чувств и уже не могла ощущать себя полноценной. Ведь зрение постоянно ухудшалось, а операция могла усугубить положение.

И меня восхищает то, как она продолжала любить эту жизнь, теряя способность видеть как прежде с каждым днем. Я потеряла ее, родителей, свое будущее – и едва собираю себя по кусочкам, заставляя организм делать каждый новый вдох, а она – не закрылась в четырех стенах, не озлобилась на весь мир, а пыталась жить дальше, как полноценная личность. Она всегда жадно чувствовала эту жизнь, была намного безумней и сумасбродней меня. Она недолго думала, когда ей предложили загадочную работу в Саудовской Аравии. По крайней мере так гласила ее легенда. У Лиамы было музыкальное образование, она прекрасно преподавала игру на фортепиано для детей, даже на шестьдесят процентов лишившись зрения.