Некоторое время Катя с кем-то переписывалась, а я нервно кусала губу. Даже знание языка не всегда помогает! На вокзал тем временем подъехал предсказуемо пустой местный автобусик. Не наш – до него еще долго.

Морщинистый бледный водитель в зеленой футболке и джинсовой жилетке вышел покурить. Сестра пихнула меня в бок:

– Давай, спроси про платформу, – ее взгляд не отрывался от экрана телефона.

– Думаешь, он знает что-то помимо собственного расписания?

– А вдруг.

Я не люблю отвлекать людей и спрашивать их о чем-то, что не касается их прямых обязанностей. У нас Катя – специалист по болтовне с незнакомцами, но из-за языкового барьера эту роль пришлось играть мне. Быть ответственной за все расхотелось.

Водитель заметил, с какой неуверенностью я на него пялюсь, и заговорил сам. Слово за слово, дядечка оказался очень милым и пояснил, что покупать билеты при посадке гораздо дороже, чем в Интернете. Посоветовал ехать на поезде. Железнодорожный вокзал находился недалеко, и в нем – что немаловажно – были и кассы, и справочное бюро.

Мы сбегали туда и обнаружили, что поезд действительно выгоднее, единственное неудобство – несколько пересадок с разницей в десять-пятнадцать минут. Ближайший поезд обещал прибыть совсем скоро. Рано радовались…

Мы стояли и воодушевленно крутили купленные билетики в руках, и вдруг осознали, что они именные, а значит, при проверке контролер попросит показать паспорта. Каждая засуетилась и начала рыскать в своей сумочке. Салфетки есть, деньжата есть, телефоны на месте, павербэнк, бутылка с водой, пачка печенья, фотик… и все.

– Я думала, документы у тебя.

– А я думала, ты их взяла, – смущенно ответила Катя.

– Вчера они были в твоей сумке. Ты их выложила?

– Ага, павербэнк не помещался, я собиралась сказать, чтобы ты себе положила, но потом, – она задумалась, смахнув черную прядь с лица, – засвистел чайник… Я решила, что сказала.

– Scheiße^>2! – блеснула я знанием немецких ругательств.

– Не матерись, – сестра догадалась, что это слово значит, – да нафиг эти паспорта, вот в Гамбурге у нас ни разу билеты не проверили.

Я – та, кто переходит только на зеленый свет, даже когда дороги пусты – возмутилась:

– В Гамбурге мы ездили по городу, а сейчас междугородный поезд. Вдруг тут проверки строже? И вообще, говорят, контролеры активничают в конце месяца, а сегодня как раз тридцатое число. Я б не рисковала.

Черт, иногда ненавижу себя. Бедная Катя не убила меня только потому, что не была уверена, доберется ли домой сама без знания языка.

– Что ты предлагаешь? – спросила сестра после глубокого вдоха.

– Давай я смотаюсь за паспортами домой? Не успеем на этот поезд, поедем на следующем – через час.

– Пипец, не купили бы билеты, пошли б на автобус, там не нужны паспорта. Может, поедем? Ну не выкинут же нас из поезда… – Катя прощупывала почву, пытаясь толкнуть меня на темную сторону.

Я нервно щелкала кнопкой-застежкой на сумке и вела внутренний диалог, пытаясь побороть законопослушность, но она оказалась сильнее.

Катя не показывала раздражения. Я отправилась за паспортами, а ей пришлось остаться в полном одиночестве на иностранном вокзале как минимум на сорок минут, чего с ней не случалось ни разу за всю поездку. И вообще за все ее путешествия. Моя сестра – общительный человек, для которого наибольший страх – остаться в одиночестве. Вокруг нее всегда есть люди, она найдет собеседника в любой ситуации. Потому в Германии сестра познала мини-ад при сотне шансов поболтать и нуле возможностей высказаться. Для нее лучше быть выкинутой из поезда за отсутствие паспорта, но вместе со мной, чем просидеть час одной за колючей решеткой языкового барьера.