– Тесс, – кричит Шелли.

– Иду, – откликаюсь я, силой поднимаясь со стула. И только когда я уже тянусь к ручке, понимаю, что Джейми я ничего не сказала. Я вообще не помню, рассказывала ли я про неё. Сын, наверное, непрошеным гостям не обрадуется, но что теперь поделаешь?

Открываю дверь, и меня обдувает холодным порывом ветра. На Шелли всё те же обтягивающие джинсы, а сверху – красный джемпер с вырезом. Вместо зимней куртки и замшевых ботинок чёрный шёлковый шарф и пара чёрных «конверсов».

– Привет. – Она улыбается так же широко, как в прошлый раз, как будто заскочила на обед или к подружке заглянула поболтать, а не пришла собирать по кусочками мою разбитую жизнь. – Выглядишь ужасно.

– Вот спасибо, – отвечаю я и то ли от того, что её энергетика заразительна, то ли благодаря её откровенности, улыбаюсь.

– Чайник поставлю? И поговорим.

– Я… – качаю головой. – Устала очень. – Из глаз, как вода из крана, который забыли до конца закрыть, текут слёзы. – Тебе необязательно было сюда приходить. Наверное, добровольцам в воскресенье тоже хочется отдохнуть.

– Я не как соцработник пришла. Я пришла как друг, друг тебе сейчас не помешает. Я понимаю, каково тебе сейчас. Так что если хочешь, может быть, пойдёшь поспишь немного или полежишь в ванне? Отдохнёшь? А поговорим потом. Я с собой привезла продукты, могу что-нибудь приготовить. Можешь на меня положиться.

Шелли выскальзывает из кроссовок, которые остаются стоять в углу рядом с обувью Джейми, проходит через кухню в дом. Я уже было иду за ней сказать, что не надо, и напомнить, что Джейми у меня очень застенчивый, но тут я слышу его голос. Иду на звук, встаю на пороге гостиной: Шелли движется по комнате, взбивает подушки, выкидывает стопки старых газет, которые невесть сколько пролежали в углу.

– Смотри, я тебе покажу, как играть… – заявляет ей Джейми. – Крестиком пас даёшь, а кружком мяч перехватываешь. – Он ей так об этом рассказывает, будто они не только что познакомились, а дружат вот уже несколько лет. Он часто стесняется, а тут – и следа робости нет. Видимо, и на него влияет её энергетика, её умение понимать без слов.

Шелли поднимает на меня глаза, улыбается.

Мне хочется к ним. Плюхнуться на диван, сидеть, слушать щебетание Джейми. Но не могу. В груди словно груз какой-то. Нужно прилечь. Нужно поспать.

– Ты точно не против, чтобы поспала ещё немного? – спрашиваю я, бесконтрольно зевая.

– У нас тут весело, – радостно откликается Джейми.

– Иди, я здесь разберусь, – доносится до меня голос Шелли в то время, как я уже бреду вверх по лестнице.

Не волнуйся. Тесс, я с тобой.

Но ведь нет тебя, Марк, нет же? Это не ты говоришь, это я говорю.

Помнишь нашу первую поездку с Джейми? В Португалию, он всё время ещё норовил песок попробовать.

Помню.

А эти официанты? Спешили к тебе, чуть не падая, так им хотелось тебе что-нибудь сказать.

Это вряд ли. Но ты рассказывай, люблю тебя слушать.

К реальности я возвращаюсь от смеха Джейми. В спальне царит мрак. Я смотрю на шторы и жду, когда глаза привыкнут к дневному свету. Но света уже нет. Сколько же я спала?

На столике у кровати кто-то оставил стакан с водой. Выпиваю его в один глоток. Вода с шумом проносится по пустому желудку, и, когда я встаю с постели, намереваясь спуститься вниз, меня внезапно мутит.

Джейми в гостиной совершенно один. Лежит на животе, растянувшись на коврике, дёргает ножками и пристально вглядывается в страницы книжки-загадки.

В доме горит свет, за окном темнота. Я совершенно утратила чувство времени, но, судя по припухлостям вокруг глаз, сыну пора спать. Нужно, наверное, сказать ему собираться, но это как-то нечестно – странный у него сегодня был день.