– Почему ты так уверен? – я тоже подняла голос, и мы сейчас просто орали на весь лес.

– Да потому что мы с тобой тоже росли на улице! – приблизившись ко мне так близко, что я видела радужку его зеленых глаз, выкрикнул Филипп. – Потому что они держатся друг за друга, как звенья цепи, и если бы ты помнила наше прошлое, то сейчас мы ехали бы и вспоминали дни, когда искали место для ночевок, воровали овощи на огородах и придумывали, во что завернуть малышей, которых находили под мостом.

– Мы были бездомными? – только и смогла спросить я сорвавшимся голосом и прижалась к колесу.

Оставшуюся часть дороги я молчала, а Фил рассказывал о своей жизни и жизни Полианны. В общем, я попала в тело девушки, которая все свое детство жила на улице. Благодаря этому необыкновенному детскому братству выживает множество брошенных детей. Крестьяне, что не могли вырастить детей, привозили их в город и оставляли под мостом. Плач малышей там был слышен на всю округу, и, если их не забирали взрослые, дети приносили их туда, где они все ночевали.

Филипп помнил, как среди них появилась Полианна, потому что девочке было около трех лет, и она не плакала, как остальные. Она долго не шла за ним, упиралась и молча смотрела на него.

– Я не хотел начинать рассказ о нас с этого, Полка, но ты меня вынудила. До последнего я не верил, что с тобой могло это произойти, надеялся, что ты шутишь, но теперь я вижу, что ты не врешь, - Филипп смотрел на меня в темноте, и я не знала, что ответить. Лошадь осторожно бежала по дорожке. И когда мы выехали из леса в поле на фоне заходящего солнца я увидела, что глаза Фила влажные.

– Продолжай, Филипп. Я хочу знать о себе все.

– Когда ты заснула там, под мостом, я принес тебя в заброшенный дом, где мы все жили той зимой. Ты проспала всю ночь и весь день, и не разговаривала целый год. Мы думали, что ты немая, но нас ты хорошо слышала. Детей иногда забирали взрослые, но я знал, что не все хорошо с ними обращаются. И поэтому, когда возвращаясь с очередной вылазки я заметил, что тебя уводят взрослые, мы отбили тебя. Тебе было семь. Раньше ты помнила этот день и говорила, что тебе было страшно, что эти люди уведут тебя и ты больше никогда не увидишь меня, - Филипп явно не врал, потому что его голос дрожал, он то и дело смотрел на меня так, будто боялся увидеть другого человека.

– И? – прервала я его паузу в рассказе.

– И больше я не отпускал тебя от себя ни на минуту, Полка. Я учился у мастеров всему, что могло принести деньги и возможность жить как все, и мы смогли пожениться, смогли стать другими.

– А остальные? Они где? Эти дети, что росли с нами.

– Кто-то не дожил до этого дня, кто-то остался в деревнях, куда мы уходили на лето и осень в поисках подработок.

– А те дети на постоялом дворе?

– Да, это то же самое братство. Есть еще один человек, что вырос как мы. Это Бэлла. Ее постоялый двор часто полон этими детьми. Так что, не переживай, они не останутся голодными, - Фил пересел ко мне и одной рукой обнял меня за плечи. – Замерзла? Я никогда не оставлю и не обману тебя, Полка. Пока я не могу рассказать всего, но ты можешь быть спокойна.

Становилось, и правда, прохладно, но это меня мало беспокоило. Правда, которую рассказал мне Филипп, была настолько страшной, что мне пришлось уговаривать себя, что это не мое прошлое, что это жизнь, о которой я никогда не вспомню, потому что у меня другое прошлое. Я молча ехала остаток дороги, думая о том, какая жизнь была у Филиппа и Полианны, сколько они пережили вместе.

Дети встречали нас на пороге. Гарри, как всегда, по-взрослому помог отцу распрячь лошадь, сам дал ей овса, налил воды. Мэри хлопотала на кухне, стараясь угодить нам. На печи стояли сохнущие короба из папье маше, что они сделали за день, и я была горда тем, что ребята все сделали правильно и очень аккуратно.