Антон сделал круговое движение рукой:

– Всё это звучит прекрасно, но…

– Все твои «но» будут и дальше сосать из тебя кровь, как пиявки. – Мочевой пузырь Романа был переполнен. Он нашёл в себе силы закончить фразу. – Выбор за тобой. Ты останешься нашим другом, даже если продолжишь гнуть спину на складе дядюшки Скруджа.

– Вот спасибо. – Антон чувствовал себя сконфуженно. Тёплые слова друзей оставляли внутри горький осадок. – Внушение закончено?

– Не обижайся, Антон. – Эл решил, что они достаточно покопались в чаяниях друга. – Жизнь в любом случае всё расставит по местам. Если тебе суждено стать музыкантом, тебе от этого не уйти.

– Вот сейчас стало немного страшно, – пошутил Антон и добавил уже серьёзно: – Спасибо, друзья. Это красивый план. Однако, боюсь, вы меня переоцениваете.

– Красивый? – изумился Эл. – Это идеальный план! А теперь катитесь по домам, мне надо успеть прибраться и принять душ! Увидимся в пятницу.

Паровоз проделывал путь через горную гряду, протаскивая сквозь безлюдную даль шесть прицепленных к нему вагонов. Чёрный аспид на фоне заснеженных подножий, неустанно петляющий по вмёрзшей в грунт колее. Звуки сцепления колёс о рельсы терялись в каменных верхушках, прикрытых скоплениями туманных облаков. Под тяжестью железной громадины мёртвая почва дрожала. Из трубы паровоза поднимался гибрид дыма и пара, немедленно сдуваемый встречным промозглым ветром.

Пассажиры в салонах занимались обычными для путников делами – читали газеты, принимали пищу, поглощали глазами чёрно-белый ландшафт с немым восхищением. Квинтэссенция жизни длиною в путешествие по затерянным землям.

Уборщик спасал оторванную руку человечка с помощью клея и спички под установленной на подставке округлой увеличительной линзой. Бедняжка неудачно приземлился на пол с метровой высоты. Мягкий локтевой шарнир с падением не справился, потребовалась операция.

Поезд исчез в зеве проложенного под горой тоннеля с протяжным плачем. Паровой свисток замолк, только когда последний вагон окутала пелена мрака. В холодном чреве нашли пристанище безутешные призраки детских страхов. С другой стороны горы пролегало ущелье. Протянутый над пропастью арочный мост дремал под толстым слоем инея.

Уборщик закончил починку, сдул с фигурки пылинки, закрутил крышку тюбика с прозрачным клеем. Теперь спасённый работяга вновь сможет держать кайло обеими руками. Он склонился над макетом железной дороги, поставил фигурку к остальным горнякам, стараясь случайно не задеть хрупкие детали декораций.

Поезд преодолел мост без происшествий, войдя на всех парах в зону изъеденной солнцем пустоши. Равнодушную к незваным гостям прерию усеивали отшлифованные черепа диких животных. Вездесущие перекати-поле беспорядочно метались по иссушенной поверхности.

Уборщик мысленно перенёсся на засыпанный песком полустанок, чтобы поприветствовать проходящий поезд. Заброшенный перрон был его любимым местом в макете, занимавшем большую часть подвала. Миниатюрные человечки в эту часть созданного им мира не забредали. В тени деревянной крыши мелодично скрипело кресло-качалка. Можно принять душ из паровозной колонки, чей загнутый носик напоминал ему мистера Сирила Снира из канадского мультсериала «Еноты», который он смотрел в детстве. Можно побродить по пустыне, посчитать шпалы, разжечь костёр и приготовить обед. Можно проживать ту жизнь, которую сам себе выберешь.

Голоса из радиоприёмника сегодня шептались особенно зловеще. Одни яростно шипели, другие вторили им с не меньшим гневом. Из общего гвалта негодования иногда пробивались отчётливые фразы. Мертвецы взывали о помощи, умоляли избавить их от мучений, просили дать им свободу. Ревели навзрыд запертые в тёмной реальности, куда живым вход заказан. Он слушал их без эмоций, кивал, если обречённое шипение оказывалось созвучно с его настроением. Когда-то он станет частью потустороннего хора. Его собственный голос сольётся с эфирным шумом и будет заклинать из модного транзистора в чьей-нибудь гостиной. Обязательно найдётся тот, кто услышит. Как слышит он сейчас и как в прошлом слышал его отец.