Машина со скрежетом преодолела «лежачего полицейского», на котором она случайно увеличила скорость, пока развлекалась с айподом.

– Камилла, пожалуйста. Просто сосредоточься на вождении. Я сама выберу музыку.

Лила хихикнула. Так она ей и позволит! На самом деле Кларисса не была совсем уж старой. Ей исполнилось тридцать шесть, идеальный возраст для мачехи – недостаточно молодая, чтобы правильно разговаривать с падчерицей, но намного младше отца или матери, из-за чего ей совсем не нравилось, когда ее считали старой. Эта женщина старалась избежать любых стереотипов, но тут не справилась. Всякий раз, когда Кларисса пыталась участвовать в делах Лилы, достаточно было просто заметить, какие старомодные у нее туфли или спросить, каково это – расти в шестидесятые, чтобы поставить ее на место.

Клариссе требовалось успокоиться. Она слишком болезненно реагировала на любую мелкую ошибку в вождении. Впрочем, через двадцать минут она останется одна в чудесном автомобиле с кондиционером и вернется в Лондон, где сможет проводить время со своими настоящими детьми и забыть о существовании падчерицы.

– Ничего себе! – пронзительно завизжала Лила, выпрыгнув из машины, и захлопнула дверцу, даже не заглушив двигатель.

Возле Дома Рейнольдса, в идеальной раме желтой двери, стояла Джорджия Грин – темно-синие брюки от спортивного костюма, спущенные на поясе так, что становились видны загорелые бедра, и крошечная белая майка. Волосы казались еще более светлыми, чем обычно, а запястья украшали браслеты.

Лила обняла одноклассницу, и они принялись радостно подпрыгивать на месте. Грудь Джорджии казалась тугой и полной, вздымающейся от возбуждения – ведь она вновь встретила лучшую подругу. Лила заметила полоску рыжего искусственного загара на ее запястье и попыталась не думать о том, как паршиво проторчать все летние каникулы в Англии. Они с Нэнси договорились молчать о неделе, проведенной вместе в Португалии. И продолжать делать вид, будто Джорджия не поехала с ними из-за того, что должна была присутствовать на «свадьбе в семейном кругу», хотя обе знали, что ее родители не могли позволить себе билеты на самолет.

– Кто еще здесь? – спросила Лила, оглядываясь по сторонам.

– Практически никого, – ответила Грин. – Я вернулась первой. – Она взвизгнула и снова притянула подругу к себе. – Я так рада тебя видеть!

– Со стороны можно подумать, что вы не виделись долгие годы, – послышался голос Клариссы.

Она уже вытащила сумки из багажника «Ауди». Джорджия обернулась на голос и тут только заметила автомобиль. Посмотрела на него, а потом перевела взгляд на Лилу и склонила голову набок.

– Нет!

Подруга постаралась не улыбаться. Ей не хотелось быть такой, но она уже окинула взглядом все новые машины на парковке и пришла к выводу, что у нее самая лучшая.

– Кабриолет «Ауди»? – Джи широко улыбалась.

– Да.

Джорджия подбежала к машине и перелезла через закрытую дверцу на место пассажира.

– Ты просто сука. Настоящая сука. Как…

– Отец слишком балует, – сказала Кларисса, продолжая перетаскивать сумки падчерицы к дому. – Он очень ее любит.

Грин улыбнулась мачехе Лилы своей самой ослепительной улыбкой.

– Как бы я хотела, чтобы мои родители так меня любили! – Она снова улыбнулась и повернулась к подруге.

Джорджия обладала потрясающим качеством – она никому не завидовала, хотя сама никогда не имела ничего нового и хорошего.

– Когда ты приехала? – спросила Лила, опуская лямки майки, чтобы еще сильнее загореть, пока солнце не исчезло.

– Минут пять назад.

– А где твоя мама? – спросила Кларисса, остановившись у двери в пансион. – Я хотела с ней поболтать.