– Ешь, Агата. Давайте я закажу вам чаю? Римская, или ты будешь капучино?

Щеки мгновенно вспыхивают при его упоминании бара, а в мыслях вертятся воспоминания: как жадно я его целовала, обдавала ароматом кофе и втягивала его запах, приятный до мурашек…

– Чай. И пирожное, раз уж ты такой щедрый.

Корсаков расплачивается наличными – новеньким пятитысячными купюрами. Откуда у него деньги? Откуда дорогой шикарный автомобиль?

Видит бог, я не хотела открывать базу и проверять Корсакова, но… Любопытно свербит внутри, как клещ! Как только приеду домой, проверю этого фрукта.

Официант приносит шоколадное пирожное. Непринужденно отламываю кусочек и пью чай, делая вид, что ничего не происходит. Гречка заканчивает поглощать пищу и, стряхивая со стола крошки хлеба, раскладывает фотографии.

– Лида входила в состав группы чирлидинга. Знаете, это спорт такой, вроде как поддержка и…

– Значит, она не могла быть полной, – произношу я.

– Могла. В чир спорте есть девушки, которые поддерживают других спортсменок. Но я согласен, Римская, Лида не выглядит на фотографиях упитанной, – отвечает Корсаков. – При этом ее мама утверждает, что дочка значительно прибавила в весе перед исчезновением.

– Как это – значительно? С сорока килограмм до пятидесяти? Странные они какие-то… Пожалуй, мне придется вызвать ее на допрос или самой приехать к ним домой.

– Лучше к ним, – включается Гречка. – У нее двойняшки. Не работает, машины нет, чтобы везде ездить.

– А муж – красавчик-профессор… Корсаков, вы взяли у матери генетический материал для сравнения с трупом?

– Обижаешь, Римская. В первую очередь.

– А родители ничего не знали о беременности дочери?

– Нет. Оба кивали как болванчики и утверждали, что у Лиды не было парня.

Оставляю материалы дела себе. Теперь мне точно не уснуть… Так и буду шататься по квартире, гладить Доминика за ухом и пялиться в экран ноутбука. Гадать, почему мама Лиды что-то недоговаривает, а отчим упрямо делает вид, что девушка, найденная на берегу – его падчерица.

Увеличиваю предметы на фотографиях, представляя Лиду живой. Какая у нее была улыбка? В реальной жизни, а не на фотографии? С кем она дружила, кого любила? Отмечаю планы на завтра: поеду в университет, где она училась и всех допрошу. Уверена, у такой привлекательной девушки должен быть парень! Кресло поскрипывает под моей тяжестью, когда я нетерпеливо кручусь на нем, приближая лицо к экрану. Ни черта на этих фотках не видно. И кто меня дернул поручить осмотр дома потерпевшей Корсакову? Завтра и туда наведаюсь, пусть ее родители думают о нас что хотят!

Роняю бумаги, опрокидываю миску с кошачьим кормом, когда бреду из кухни в комнату… Не могу собрать себя – расколовшуюся на кусочки Агату Римскую, очарованную встречей с красавчиком. Можно подумать, в моей жизни не было мужиков! Было… Даже больше, чем мне хотелось.

– Черт бы тебя побрал, Корсаков! Кто ты?

Возвращаюсь в кухню и медленно подбираю шарики корма в миску. Я все-таки попросила Янку Скрипкину мне помочь… Не смогла влезть в базу и попросила ее… Малодушие, непорядочность, чрезмерное любопытство? Да, возможно, но у меня неспокойно на душе… Интуиция никогда меня не подводила, значит, у Корсакова рыльце в пушку. Весь такой из себя положительный, щедрый, благородный – и у нас, в отделе «Д»!

Яна звонит, когда последний шарик оказывается на своем месте. Мчусь к вибрирующему телефону и отвечаю взволнованно:

– Да, Ян!

– Извини, что так поздно, – устало протягивает она. – Ничем не могу порадовать. Доступ к делу Сергея Корсакова возможен только по запросу Генеральной прокуратуры. Агата, он из «секретки», не иначе. Темная лошадка, только почему у вас, не понимаю?