– Сейчас он придёт, подождите, пожалуйста, – просит она. – Он просто так много времени проводит в своей комнате, даже не знаю, что он там делает, – вздыхает она, пожимая плечами.

– Не волнуйтесь, миссис Элфорд, я никуда не тороплюсь, – заверяет полицейский совершенно искренне.

Виола понимающе кивает головой, в её глазах сияет благодарность, но волнение никуда не исчезло, только усилилось.

– Виктор! – вопит она, срываясь на истеричный визг, но даже не успевает полностью произнести его имя, как Виктор, растрёпанный, выбегает из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.

– Да, мама, – мгновенно откликается он, в два прыжка оказываясь рядом с матерью. Его даже почти не удивило и не смутило присутствие ещё одного человека, а даже если смутило, он этого не показал. – Ты звала? – невинно спрашивает он ровным голосом. Его дыхание не участилось, а лоб не покрылся испариной при виде человека в полицейской форме.

Виола молчит, исподлобья посмотрев на возвышающегося над ней сына.

Виктор мельком смотрит на полицейского, а потом вновь переводит взгляд на мать.

– Здравствуйте, – вежливо говорит их гость. Он неторопливо показывает удостоверение, уже для Виктора, и Элфорд быстро пробегается взглядом по документу.

– Добрый день, сэр Клоуз, – приветственно кивает головой Виктор, дружелюбно уставившись на полицейского. Снова эта маска безразличия, прячущая за собой совершенно другие эмоции, снова этот полный спокойствия взгляд, фальшь в котором распознать невозможно.

Клоуз кивает, чуть касаясь своего головного убора.

– А ты хоть бы расчесался и привёл себя в порядок! Совсем совести у тебя нет, – гневно шипит Виола, обращаясь к сыну.

Полицейский пропускает это мимо ушей, а Виктор отмахивается, мол, не до этого сейчас.

– Вы к нам по какому делу? – любопытствует Элфорд, приглаживая взлохмаченные волосы и отряхивая на себе одежду. – Всё же, полицейские просто так не приходят к людям домой, – шутит он, стараясь разрядить обстановку: всеобщее напряжение, в том числе и своё ему на руку не сыграют.

Клоуз улыбается не совсем потому, что ему смешно, а больше потому, что так надо.

– Да, конечно, – не отрицает он, и уже одно это подтверждение заставляет Виктора похолодеть и покрыться мурашками, но виду он не подаёт. Когда его тело чуть вздрагивает, он искусственно чихает в руку, и из-за этого действия ни Виола, ни полицейский не увидели то, как Виктор вздрогнул.

Женщина враждебно смотрит на сына, стиснув зубы.

– Увы, Вас, мистер Элфорд, подозревают в убийстве, – печально произносит Клоуз, стараясь как можно мягче сообщить эту новость, но как бы его голос не звучал тихо, Виола едва ли не падает в обморок от только что сказанного, а добивает её обращение к Виктору – «мистер Элфорд», потому что она первый раз слышит то, что её сына называют так, как называли её бывшего мужа. У Виолы даже уже темнеет в глазах и перехватывает дыхание от всего вместе, но она вовремя хватается за косяк.

Виктор незаметно сглатывает, ещё несколько секунд переваривая в себе полученную информацию. Затем он криво улыбается, за что тут же ругает себя, но парень решительно берёт себя в руки.

– Что ж… – начинает он, почесав нос. – Я думаю, нам нужно это обсудить. Можете пройти в дом, если хотите, – приглашает он, отойдя от двери и осторожными, нерезкими движениями убрав обмякшую и висящую на косяке маму.

– Да, конечно, – снова говорит Клоуз как заведённый. – Думаю, это правда нужно обсудить.

Он твёрдым шагом заходит в дом, оставляя за собой грязные следы и пачкая чистый пол в доме своей мокрой после уличных луж толстой подошвой армейских ботинок, но Виоле сейчас не до того, а Виктору откровенно плевать, потому что не его это забота – дом надраивать.