Нас объединяет сделка, и у нее есть срок действия.

Когда мы, наконец, добираемся до квартиры, я хватаю часть вещей, а оставшиеся Кайден берет сам и несет до самой квартиры. Мы не разговариваем даже тогда, когда он возится с замком, открывает его и пропускает меня внутрь своего жилища.

То, что я вижу, удивляет меня. Квартира кажется совсем не обжитой. Белые голые стены, без картин или фотографий. Диван и небольшой телевизор, поставленный на стопку картонных коробок. В противоположном углу покоится крохотный антикварный обеденный стол. В остальном это место лишено какой-либо мебели, цвета или индивидуальности.

Мой взгляд перемещается на кухню, где вся стойка завалена упаковками от еды на вынос. Я вздрагиваю, когда вижу огромную кучу грязной посуды в раковине, и даже не хочу знать, какие организмы уже поселились между вонючих тарелок.

– Ты вообще не убираешься? – съеживаюсь я.

– У меня нет времени. – Кайден засовывает руки в карманы. – Я тренируюсь почти каждый день.

– И все? Просто тренируешься?

Я с прищуром наблюдаю за ним. Брент упомянул, что Кайден примерно моего возраста, поэтому, возможно, он учится в каком-то колледже.

Уильямс понимает, к чему я клоню, и отвечает:

– Заняться больше нечем. Колледж я бросил.

– Почему?

Кайден отворачивается, явно желая избежать этой темы.

– Не твое дело.

– Отлично. – Я вздыхаю, крепко сжимая ручку своей сумки. – Можешь не отвечать. Просто покажи мне мою комнату.

Он ведет меня по маленькому коридору.

– Это ванная. – Он указывает направо. – А тут моя комната. Туда входить запрещено.

– Хорошо, – бормочу я, затем мой взгляд перемещается на соседнюю дверь. – А это, видимо, моя?

– Ага, – подтверждает он и толкает дверь.

Комната оказывается вполне приличных размеров. Стены белые, как и везде. Окно задрапировано коричневыми шторами, в центре находится двуспальная кровать, а в углу – небольшой шкаф.

– Извини, но времени украсить комнату к твоему приезду у меня не нашлось. – Кайден стоит в проходе, засунув руки в карманы, и пожимает плечами. – Не ожидал, что кто-то так скоро заселится сюда.

– Боюсь, я понимаю, почему, – бормочу я, опуская сумку на кровать. У меня такое чувство, будто эта квартира принадлежит психопату-убийце.

Глаза Кайдена встречаются с моими.

– Это лишь помещение, Сиенна. Это не мой дом.

Я сажусь на кровать и смотрю на него.

– Значит, сделай эту квартиру своим домом.

– Я не имею никакого права превращать это место в свой дом, – бормочет Уильямс, и в его голосе скользит боль.

Слова, наполненные беспокойством, срываются с моих губ быстрее, чем я успеваю затолкать их обратно:

– С тобой что-то случилось, Кайден?

Его глаза округляются, будто он приходит в боевую готовность. Очередная хмурая гримаса ложится на лицо Кайдена, уничтожая всю мягкость, которая была там раньше.

– Не надо. Больше не задавай мне таких вопросов.

Его пальцы впиваются в кромку двери, прежде чем закрыть ее. Уильямс колеблется, но затем тихо произносит:

– Спокойной ночи, Лаки.

И вот, наконец, я остаюсь одна.

Разложив по местам большую часть вещей, я оказываюсь в кровати чуть позже полуночи, но засыпаю только через час. В разум то и дело вторгаются мысли о Кайдене. Этот парень для меня загадка. Я много лет слежу за боями в подполье, и большинство спортсменов, как правило, открытая книга. Их мотивы просты и очевидны, легко читаемые по поведению. Среди бойцов всегда найдется несколько местных парней, обиженных на всех и вся, «синие воротнички», желающие заработать, или бывшие бойцы ЮФС, грезящие вернуть дни минувшей славы. Но Кайден не относится ни к кому из них.