– Вот болван! – рассмеялась я.

– И не говори!

Первую пару я еще как-то себя сдерживала, а на второй моему терпению пришел конец: я как ошпаренная выскочила из аудитории прямо посреди лекции с одной мыслью: успеть добежать до туалета.

– Мел, что с тобой? – Уильяма, конечно, не остановила надпись на двери «Женский туалет», он ворвался туда вслед за мной, и ему «посчастливилось» услышать, как меня трижды вывернуло наизнанку.

– Мелани? – крикнул Уильям.

Когда мне стало немного лучше, я поднялась на ноги и вышла из кабинки.

– Это невыносимо… Невыносимо! – еле-еле выдавила я хриплым голосом, брезгливо скорчилась и, зажмурив глаза, фыркая от неприязни, продолжила: – Тот парень, что сидит передо мной, от него так воняет! Фу!

– Чем? – удивленно спросил Уильям.

– По́том! – крикнула так, что даже в стенах туалета раздалось звонкое эхо. – Меня чуть не стошнило на его спину!

– А-а-а, это, – выдохнул Уильям. – Это временно. Нужно постараться это перетерпеть. Привыкнуть к чужим запахам непросто, особенно в период обострения обоняния.

– И как скоро это пройдет?

– Ну… Пару недель нужно будет потерпеть.

– Пару недель?! Две недели вдыхать в себя запахи всех, кто пройдет мимо меня?! – наверное, мой крик слышал весь колледж. – Ну уж нет, спасибо. Я этого не вынесу!

– Выбора нет, Мел, мы все через это прошли.

– Это же… – скорчив нос и поджав губы, я пыталась подобрать правильное слово. – Это медленное самоубийство, понимаешь?! – я смотрела на Уильяма как на волшебника, который по щелчку пальцев должен прекратить этот кошмар. Но он посыпал еще немного соли на рану:

– Ты привыкла к запахам тех, с кем часто общалась: ко всем Бакерам, к Бри, к Алексу и Дори. Твои органы обоняния воспринимают их голоса и запахи не так остро. А вот кого кошечка, сидящая внутри тебя, не знала до перевоплощения, тех она воспринимает обостренно.

– Отлично… – недовольно пробурчала я. – И она решила разнюхать каждую подмышку? Тогда мне стоит держаться в километре от футбольного поля, где бегает куча парней в мокрых майках! Иначе тебе придется выносить меня оттуда на носилках…

Уильям прижал меня к себе и как малого ребенка гладил по волосам, успокаивая после истерики.

– Всё будет хорошо. Скоро тебе ничего не будет мешать, поверь.

Минут через пять я немного остыла, и мы вернулись на лекцию.

– Мисс Даннет, у вас всё в порядке? – обеспокоенным голосом спросил молодой преподаватель истории, мистер Чарлиз.

– Да, всё в порядке, – улыбнулась я, но моя улыбка медленно сползла с лица, когда я проходила мимо рядов.

Букет из запахов дешевых парфюмов, пота, приторной жвачки, которую жевал один парень на всю аудиторию, и несвежее дыхание нескольких студентов выводили меня из себя. Я остановилась в узком проходе. От сводящих с ума запахов моя голова закружилась, словно я находилась на чертовом колесе, у которого заклинил механизм, и оно вращалось со скоростью лопастей вертолета. Лица студентов поплыли. Еще чуть-чуть, и я бы шлепнулась в обморок. Прикрыв ладонью нижнюю часть лица и задержав дыхание, я оглядывала каждого сидящего в аудитории и еле-еле сдерживалась, чтобы не закричать рыжеволосой девушке «смени парфюм!», парню, сидящему в первом ряду, «почисти зубы!», а панку, который чавкал жвачку со вкусом корицы, «проглоти ее к чертовой матери!». Еще половине присутствующих я бы посоветовала хорошенечко помыться.

– Мел… – тихонько произнес Уильям.

– Я не могу… – почти беззвучно произнесла я.

– Мисс Даннет! Вы очень побледнели, – испуганно произнес он. – Видимо, еще не совсем оправились.

Затем он обратился к Уильяму:

– Мистер Бакер, вы сможете отвезти мисс Даннет в больницу? Ее нужно показать врачу.