Анна ахнула, приложив дрожащие пальчики ко рту, однако, превозмогая волнение, всё-таки заставила себя заглянуть в узенькую щелочку из занавесок, ибо прекрасно сознавала, что в эти минуты вполне возможно решается её судьба!

Бой был коротким. Фехтовальное искусство Будраша уступало мастерству Даниила. В результате предплечье канцлера получило кровавую отметину, и рана эта навсегда развела мужчин по разные стороны баррикады.

– Что ж, Будраш, эту партию вы проиграли, – пряча шпагу в ножны, объявил победитель, – и постарайтесь пореже пересекаться с Анной. Иначе нам придётся продолжить разговор, но закончится ли он ранением в следующий раз – неизвестно. Честь имею!

Канцлер сидел на булыжниках мостовой и смотрел вслед сопернику, уходящему в ночь по тёмной улице с горящими факелами. Его душили боль и ненависть.

– Ничего, – процедил он сквозь зубы, – мы ещё встретимся! Как же я вас ненавижу!

Он с трудом поднялся, вложил шпагу в ножны и был вынужден нехотя направиться туда же, куда ушел счастливый соперник. А что тут поделаешь? Вынужденное соседство в королевском замке никто не отменял!

Сердце девушки глухо стучало о грудную клетку и не торопилось утихать. Отогнув уголок занавески и непонятно, зачем сдерживая судорожное дыхание, Анна проводила неуверенную поступь бывшего поклонника. И только когда тот совершенно скрылся из виду, она в величайшем облегчении выдохнула и поцеловала нагрудный крестик, благодаря провидение за то, что дуэль обошлась малой кровью. Руки всё ещё дрожали! Спохватившись, виновница раздора поспешила втащить лесенку обратно, стараясь делать это как можно тише. Ей почему-то подумалось, что случайный стук может услышать канцлер и – ну, как вознамерится вернуться! Но когда дело было сделано, а сердце наконец угомонилось, на опустевшей улице так никто и не появился. Тогда Анна заторопилась вернуться под одеяло не будучи уверенной, что в эту ночь ей удастся благополучно заснуть. И не зря! Раздался стук в дверь и на пороге комнаты возник отец со словами:

– Дочь, тебе следует немедленно покинуть столицу. Иначе быть беде…

Анна села на кровати с несколько виноватым видом, после чего нашла в себе силы улыбнуться:

– Папочка, всё будет хорошо. Не переживай! Проблема исчезнет, как только мы с Данечкой поженимся.

Отец лишь тяжело вздохнул.

– Боюсь, дорогая, советник не тот человек, чтобы вот так запросто отказаться от своих намерений…

– Но и бежать – не выход. Неужели ты не понимаешь этого?! Захочет найти, найдёт. Тут только закрыть глаза и двигаться вперёд.

Папенька ничего не ответил. Задержавшись взглядом на пламени свечи, он постоял в задумчивости некоторое время, после чего аккуратно прикрыл дверь, даже не пожелав любимому чаду спокойной ночи. Анна же завернулась в одеяло, размышляя над словами батюшки, и её впервые охватил животный страх, ибо что ни говори, а родитель был прав.

Как бы там ни было, но в эту ночь тайного советника провожал взглядом кое-кто ещё. Маленький Бло сидел на крыше одного из домов, и Луна светила ему в спину.

– Отличный экземпляр. То, что надо… – бормотнул шуршик, и таинственная улыбка рассекла морду зверя печатью причастности к будущему этих людей.

Казалось, чердак покосившейся избушки в чаще дремучего леса притих, наблюдая за сосредоточенно тумкающим существом по имени Маленький Бло. Зверь чертил на осыпавшейся штукатурке молнии, выписывал имена, одни запирал в скобочки, другие обводил кружками и соединял линиями, затем возвращался к раскрытой на столе «Книге пророчеств», углублялся в древние письмена, аккуратно выведенные лапой неведомого, но весьма продвинутого предка, и вновь замирал перед разукрашенной стеной. Имена Будраш, Марго и Владислав он заключил в треугольник. От Владислава к некой Ольге тянулась особенно пухлая линия, да и само имя девушки было жирно прорисовано угольком, возле которого лапа черно-бурого интригана вывела вопросительный знак, после чего, помедлив чуток, решительно угнездила вопрос в овал. Подо всей этой замысловатой паутиной красовался вычурный иероглиф – дважды подчёркнутая надпись: «Знак Мурга», а чуть в стороне пестрела латинская «S», не менее решительно рассечённая из угла в угол линией с подписью «красная луна». Посидев перед каракулями с минуту, шуршик почесал за ухом и, воспряв носом, довольно произнёс: