В рандомельском же магазине музыкальных инструментов «РандомМузТорг» под угрозой выслушивания тонны замечаний к технической стороне своего исполнительского мастерства, а иногда и рискуя выхватить в свой адрес нелестные слова, нельзя было играть на гитаре те песни, которые хотя бы раз в жизни доводилось самостоятельно играть Федору Шилову, – директору и владельцу данного магазина. Точнее, играть-то их, конечно, было можно, но крайне нежелательно и чревато для потенциального приобретателя инструмента. В отличие от заморских музыкальных магазинов, никакого письменного предостережения об описанной выше опасности в лице придирчивого Федора Шилова в «РандомМузТорге» по понятным причинам не было и быть не могло, а список недозволенных риффов нигде не публиковался и не размещался, был известен только самому Федору и, что самое ужасное, постоянно расширялся, пополняясь новыми композициями. Причина же музыкального табу в случае с Федей таилась вовсе не в его утомленности избитыми рефренами, а сугубо в его до безумия ревностном отношении к технике музыкального исполнения на электрогитаре.

Основным увлечением в жизни Федора была метал-музыка, которая, как гласит одна присказка, является единственной в мире вещью, насчитывающей больше ответвлений, чем христианство, и имеющей при этом еще большее количество последователей, ожесточенно спорящих между собой о том, какое же из направлений самое правильное. Понятное дело, что, как заядлый металлист и в придачу к тому хозяин музмага, он довольно-таки неплохо лабал на гитаре. Главной отличительной чертой его был очень высокий темп речи, который присущ, как правило, испаноязычным людям. Выдавая словесные пулеметные очереди, он сильно напоминал ускоренные в целях экономии эфирного времени и денег рекламодателя, но вместе с тем законодательно требуемые отрезки рекламных сообщений, в которых чаще всего содержалась информация о лицензии, сведения о сертификации или же оповещение о том, что реклама не является публичной офертой. Объем Фединых легких и нескончаемый запас воздуха в них всегда ставили в тупик беседовавших с ним людей, которые, случалось, даже просили собеседника говорить чуть помедленнее, чтобы иметь возможность разобрать выдававшийся его языком словно бы под стук метронома в 220 BPM скоростной бласт-бит.

В тот воскресный день Энвидий снарядился в контору Федора Шилова с намерением обзавестись первой своей электрогитарой. Дома у него имелась лишь старая, доставшаяся ему еще от деда, повидавшая виды «акустика», на которой он время от времени поигрывал любимые, а также разучивал новые песни. Так как Сапог, точно так же как и Федя, являлся поклонником тяжелой гитарной музыки, а акустическая гитара по объективным причинам была для целей исполнения оной малопригодна, мечта о покупке электрической гитары уже давным-давно грела его душу. Понемногу откладывая в течение нескольких месяцев подряд со своей скромной зарплаты, он в конце концов скопил-таки достаточную сумму для того, чтобы разжиться мало-мальски приличной «электрикой» в бюджетном ценовом сегменте.

Сапожников чеканил шаг вдоль ветхой исторической застройки Миллионной улицы, в конце которой своей заманчивой цветастой витриной растянулся «РандомМузТорг». Его стильные мокасины из натуральной кожи, на которые он вынужден был сменить вчерашние изгаженные кроссовки, элегантно подчеркивались и удачным образом сочетались с темным цветом фальшфасада, которым была обтянута вся парадная сторона длиннющего строения, когда-то служившего дворцом культуры, но к нашему времени существенно исхудившегося и пришедшего в аварийное состояние. «Странно, – про себя отметил Сапог, – когда я был здесь в последний раз, а проходил я тут буквально в начале недели, никакого фальшфасада еще и в помине не было. Уж неужели в кои-то веки надумали начать реставрацию центра?»