– Мда-а-а… – прыснул со смеху неисправимый скептик Сапог. – Как у тебя все легко! Такой ты простой, однако! Идеальный план! Особенно мне понравилась та его часть, где ты все решил за меня: что и как мне делать, где и что доставать… Не, ты знаешь, че-то я пока не горазд идти брать кредит под конские проценты или тем более воровать с работы.

– А че так?

Воспроизведенный с характерным выговором устами Рязанова вопрос: «А че так?», пожалуй, был одной из тех немногих вещей, которые способны были с первой же попытки вывести Энвидия Марковича из себя, притом полностью обезоружив и сбив с толку. Вопрос этот в одиночку злил его в разы сильнее, чем весь остальной изобиловавший англицизмами радиковский словарный запас, вместе взятый. Только как нельзя кстати закипевший чайник смог спасти бедственное положение наших героев, вплотную приблизившихся к перепалке.

– Тебе какой чай? – Родион выключил плиту и открыл дверцу кухонного шкафа. – Черный или… черный? – предложил он затруднительную в плане выбора альтернативу, в процессе спрашивания осознав, что никакого другого вида чая, кроме черного, у него нет.

– Мне, если можно, черный. Хотя нет, давай все-таки лучше черный, – поддержал специфический юмор товарища Эн.

– Йе-е-еп, короч… Рассказываю, – внезапно начал повествование Радик, разливая кипяток по предварительно заготовленным им чашкам. – Мы вчера клуб в Правобережном сняли под себя. Пипец. Были там фулл одни. И диджея ради нас оставили, йеп. Же-е-е-есть.

– Очень рациональное вложение денег. По всем канонам финансовой грамотности. Прям как 21 Savage завещал, – оценил показательно-поучительную историю Сапожников.

– Да, охерительные эмоции, йеп, лютейший вайб. Четко время с пацанами провели.

Отъявленный тусовщик подал на стол чай, предоставив в угощение к нему несколько пылившихся в целлофановом пакете еще с позапрошлого года лимонных конфет «Цитрон», и с упоением продолжил хвастливый рассказ о собственных героических похождениях:

– В Правобережном, так-то, о́лмост самый элитный клуб ин да си́ти. Там такие типы тусуют – йе-е-е-е-еп! Как в «Кэ́мэл», считай…

Оставшуюся часть истории Сапог за ненадобностью мудро предпочел не услышать, а только прослушать, молча попивая чай и закусывая старыми затвердевшими конфетами. С усердием изображая внимательного слушателя, он, тем не менее, настроился на одному ему известную волну и наглухо ушел в себя, пускай и не прекращая вдохновлять оратора.

Закончив рандомельское чаепитие, Энвидий встал, бегло зыркнул на часы и пришел к выводу, что светская высокоинтеллектуальная беседа непозволительно затянулась. Радик же, как было видно, определенно так не считал и, не переставая, словесно фонтанировал.

– Вот давай объективно, – не утихал болтун, ухитрявшийся одномоментно курить Айкос и запивать его чаем со сладостями. – Вот было бы у тебя, йеп, десять лямов баксов. Взял бы себе че-нить с «VVS»?

Вопрос: «Взял бы себе X?» (который, вероятно, служил своего рода экспресс-тестом на мгновенное определение уровня финансовой грамотности респондента), наряду с «Йеп», «Дура», «Дела, йеп, дела», «Ты прост не шаришь» и «А че так?», также входил в перечень эталонных речевых оборотов Рязанова из его собственной лексической палаты мер и весов.

– Это вообще что? – озадачился Сапожников, накидывая на плечи кожанку.

– Йе-е-е-е-еп, деревня-то-о-о… – разочаровался Амадеевич. – Это ла́кшери вещи с брюликами топ пробы.

– Не знаю, сомневаюсь.

– А че так?

– Не люблю напоказ выставлять богатство. Это цыганщина, как по мне, – сквозь зубы проскрипел Энвидий, снова услышав вопрос-триггер, от которого его всего коробило.