– Но почему ты не выпила и капли моей крови, а переспала со мной?

– У меня хорошая сила воли, – усмехается она. – Но влияние этого сладкого аромата было слишком сильно. Нужно было… компенсировать?

– А, принцип меньшего зла…

Он заходится в смехе, а она лишь отворачивается, поднимает взгляд к небу и спокойно говорит.

– Ты много не знаешь. И про процесс жертвования крови.

– Так расскажи мне.

– Для чего? Послушай, – она приближается вплотную к нему, ложась рядом. – Я сказала это всё лишь потому, что ты всё равно забудешь. Таковы правила.

– Ты сотрёшь мне память?

– Иначе это станет слишком опасно… Даниэль тоже знал слишком многое.

Но он не забыл ни слова. И каждый день крутил эти слова в своей голове. Почему он никогда не замечал ничего, до того дня несколько недель назад, но и тот стёрся из его памяти? Она уверена, что это было чьей-то злой шуткой. А вот те фигуры…

– А, это я отправила проверить тебя. Но не думала, что их любопытство настолько велико, что они припрутся толпой. – Она глубоко вздыхает и ерошит волосы, откидывая роскошные кудри за спину.

Ему кажется, что над ним смеются. Те самые высшие силы, так называемые вершители судьбы, беспощадно и насильно ломая границы его сознания, одновременно кидая его в самое пекло неизвестной ему части этого мира, что существовала столько же, сколько лет этому миру. Его бросают в бездонный колодец, или скорее бездну, скорость падения в которой равна скорости разрушения привычной жизни. Словно беспомощный ребёнок он ждал того, кто возьмёт его за руку, зажжёт огонь и выведет его из тёмной комнаты, полной монстров, живущих в его собственных страхах. Так он себя чувствовал. Эти ужасные монстры – неизвестность, безнадёга и отчаяние. Он ещё не видел этих монстров в данный момент, но предчувствовал их появление. Слышал их хлюпающие шаги, смрадное дыхание и адское завывание. Он не понимал, почему его воображение рисует подобные картины. Ничего ведь не произошло. Навряд ли за ним будут охотиться страшные вампиры, даже если вспомнить её речи про его кровь. Он под чьей-то невидимой защитой, пока не придёт очередной умный соблазнитель, как она. Но она сама не придёт. Она каким-то образом уверена, что в его памяти не останется ничего, напоминающего о иной изнанке известного ему мира. Но его преследовали странные мысли и чувства.

Он хотел увидеть её снова. Хотел взглянуть в эти удивительные глаза с красным блеском. Хотел увидеть эту самоуверенную ухмылку, но ещё больше желал увидеть её мимолётную искреннюю улыбку. Он не понимал, почему так. И вообще последнее время с ним происходило что-то странное. Он всегда держал свои эмоции под контролем. Не позволял себе повышать голос, говорить на эмоциях, провоцировать кого-то, выяснять отношения, высказывать обиды и недовольство. Он был таким с детства. Тихим и вежливым. Никогда не испытывал такого гнева, который перекрыл бы здравый рассудок. Он просто не видел смысла в том, чтобы выплескивать все свои эмоции. По словам его бывшей девушки, это и стало причиной расставания, а совсем не её измена. Но и сам Хён осознавал, что своей холодностью он заставлял её сомневаться в реальности их отношений и доводил её до отчаяния. Он и правда любил её, но не мог даже сказать об этом. Не мог обнять и приласкать человека, которого любил.

Последнее время его переполняют эмоции. Настолько, что он не сдерживается, расплёскивая их вокруг себя. Но эти эмоции не обычная смесь позитивных и негативных эмоций, переполняющая среднестатистического человека. В его звенящей пустоте слышен вой. Злость, гнев, ярость. Как ни называй эти эмоции, они имеют одну сущность, что пожирает человека заживо. Прямо сейчас он борется с самой собой. Борется со своей тёмной гранью. Борется с желанием взрыва, эмоций в этой статике. И этот взрыв приходит в его жизнь, когда эта надежда уже становится рутиной. Она совершенно точно является этим взрывом. Всего лишь одна встреча. Одна лишь ночь. Но этого хватило, чтобы она засела в его голове. И, возможно, это было наваждением, но он всем нутром чувствовал, что это не была их последняя встреча. Он знал, что они обязательно увидятся снова. И эта мысль заставляла его почувствовать себя полным психом.