Два тигровых глаза8 – больших, светло-коричневых, с дивным муаровым блеском – посмотрели на него в упор и тут же опустились, будто на окне задернули шторы. Было ей от силы лет двадцать пять, и была она похожа на театральных див с открыток. Маленький рот с губами, изогнутыми в форме лука. Смелые росчерки темных бровей на белоснежном матовом лбу.

Идеальная работа.

– Чем могу быть полезен? – спросил Джеффри.

– Мы хотели бы заложить брошь, – сказала младшая.

Он привычно отмерил необходимую порцию удивления.

– Осмелюсь напомнить, что это ювелирный магазин. Быть может, вам нужен ломбард?

Невзрачное лицо ее стало почти испуганным.

– Прошу прощения, но нам сказали…

– Кто? – поинтересовался Джеффри, осторожно, чтобы не спугнуть.

Удовлетворившись названным именем, он кивнул.

– Я могу посмотреть вещь и оценить ее. Если она мне понравится, я ее возьму. Обычно я плачу больше, чем в ломбардах, но срок выкупа меньше. Вам решать.

Траурная красавица хранила молчание, словно все происходящее ее не касалось. Девушка с буфами достала из сумочки футляр, в котором лежала массивная золотая брошь: две перекрещенные лопаты в обрамлении из ленты с надписью Cooee9. По банальности с этим сюжетом могли поспорить разве что бесконечные гербы Федерации, но в комплекте с парой великолепных тигровых глаз эту безделицу стоило взять.

Он осмотрел брошь, взвесил ее и назвал цену. Младшая девушка повернулась к спутнице и сделала несколько быстрых жестов.

Проклятье! Впервые в жизни подсунули фальшивку. Глухонемая красавица – есть ли на свете что-то более нелепое? Чудовищно нелепое. Противоестественное. Однако отступать было уже поздно.

Она сжала кулаки, выставив большие пальцы, и резко свела их вместе, так что стукнули костяшки.

– Мы согласны.

Джеффри выписал чек и протянул им. Взяла старшая. Кивнула в знак благодарности.

– Не забудьте же, – предупредил он, – три недели.

Когда за ними закрылась дверь, он спрятал брошь в футляр и отнес в сейф, в котором держал заклады. Насвистывая, вернулся за прилавок; окликнул помощника:

– Ну как, купил он что-нибудь?

– Да, сэр, – ответил тот, сияя. – Сперва хотел что подешевле, но я уломал его на перстенек с топазом.

– Отлично, Фредди, отлично!

День катился, набирая обороты; посетителей становилось все больше – в основном домохозяйки, приезжавшие на Восточный рынок, соседство с которым было для их магазина удачным, хоть и немного сомнительным. Чуть позже стали появляться туристы, охотно покупавшие недорогие сувениры с патриотической символикой. Однако, как ни был он занят, глухая красавица не шла у него из головы. Она вернется, пытался он себя урезонить, чувствуя, между тем, подступающий азарт. Глубокий траур – вдова, скорее всего; закладывает нехитрые семейные реликвии, да еще озабочена тем, чтобы за них дали на шиллинг больше. Вдова, глухая, едва ли может работать – не из служанок, судя по одежде. Конечно, она вернется.

Время уже перевалило за полдень, когда в магазин протиснулся бочком незнакомый джентльмен средних лет. Подошел к прилавку, чуть конфузясь; близоруко повел глазами вокруг.

– Могу ли я видеть мистера Вейра?

– К вашим услугам, – ответил Джеффри.

– Нет, простите. Я ищу…

– Моего отца, должно быть?

Тот, спасенный, кивнул. Как заяц, подумал Джеффри с неодобрением.

– Сожалею, но он в отъезде. Могу я что-нибудь передать?

– Да, конечно, – заволновался визитер и полез в карман жилета. – Вот…

Он положил на прилавок небольшой предмет, завернутый в носовой платок. Это были мужские часы. Золотой корпус с тисненым орнаментом; судя по толщине цепи и качеству золота – местная работа. Сделаны не вчера, хотя наверняка возраст трудно определить: им может быть как десять лет, так и пятьдесят. Вряд ли больше.