На сегодня мама пригласила в гости; она решила запечь гуся, которого ей привезла из деревни подруга. Приедет сестра, племянник и, возможно, зять. Причина ужина была понятна без слов – маме хотелось в очередной раз увидеть милых сердцу людей. Лично для Данилы не надо было и поводов ни в виде аппетитных блюд или празднеств каких-нибудь, он и так бы приехал, если мама заскучает и захочет посмотреть на него, ведь она уже пятнадцать лет жила в своей квартире одна.

Дорога была не столь длинная, как к Матвею. У выхода из метро располагался цветочный магазинчик, и Данила решил купить гербер; затем он подумал с минуту, помялся и купил еще хризантем для сестры. С опустевшим кошельком он направился во двор, размышляя о цветочной мафии и неоправданно завышенных ценах на ее товар.

В квартире вкусно пахло едой. Мама была одета по-домашнему – в халате. Увидев перед собой букет, она просияла:

– О, мои любимые! Спасибо, мой хороший, дай, я тебя обниму.

Данила прижал маму к себе и только сейчас обратил внимание, что она стала как будто меньше и ниже ростом. «Господи, – подумал он, – наступит тот час, когда я не только больше не услышу ее, но и не смогу обнять».

– Это для дочери? – спросила мама. – Давай отнесу.

– Да, чтобы ей не было обидно. Они еще не пришли?

– Нет. Должны скоро, час назад созванивались, они выходили из дома.

– Полным составом?

– Без зятя. У него вчера температура поднялась, дохает. Пусть лечится, нечего нас заражать.

– Правильно, нам больше достанется.

– Еще как достанется, гусь такой большой оказался, видать, от души кормили. – Мама подала вешалку. – Ну, раздевайся, мой руки.

Квадратный стол был сервирован тарелками, вилками, ножами, стаканами, бокалами – всего на четыре персоны.

– Фрукты и салатик в холодильнике, я так понимаю? – спросил Данила, радостно потирая руки.

– И бутылка красного вина охлаждается там, – сказала мама, нежно глядя то на цветы, то на сына.

– Вау. А где гусь? Пахнет, а не видно.

– В духовке доходит. Сынуля, я пока быстро душ приму, а ты откроешь дверь, если я не успею?

– Да, конечно, иди.

Оставшись один, Данила принялся переключать каналы телевизора, но, не увидев ничего интересного, приблизился к тихо гудящей духовке и включил внутренний свет. На противне кверху брюхом, окруженный золотистым картофелем, морковью и луком, красиво румянился гусь. Его ноги и крылья были стянуты ниткой, а из тушки выпирало сморщившиеся яблоко. Даже через закрытую дверцу отчетливо слышался дурманящий запах запекающейся птицы.

«Крылья такие длинные, – подумал Данила. – Большие и бесполезные. Домашние вроде не летают. Угодил ты, парень, в передрягу. Жил, никого не трогал, ел, спал, ходил взад-вперед, гоготал чего-то там, и вот такой финал…»

Внезапно он вспомнил вчерашний сон и сразу в груди опустошилось, словно мигом вышел весь воздух, а сердце заколотилось с удвоенной силой, будто изнутри кто-то застучал. Одновременно потеплел и живот.

«Опять? Двойник? Дубль? Или как там тебя?», – стараясь восстановить дыхание, подумал Данила.

Прошлой ночью ему приснилось какое-то темное помещение с большим садком, в котором сидел белоголовый орел. Поначалу он будто бы спал, но потом открыл глаза и стал осматриваться. Затем орел издал жалобный крик и начал с трудом поворачиваться в клетке вокруг своей оси, то и дело просовывая голову между прутьев, как если бы хотел выбраться наружу. Клетка раскачалась, словно была подвешена на нитях. Видимо, не найдя выхода, орел принялся непрерывно кричать и пытаться хлопать крыльями, хотя размеры клетки не позволяли им размахнуться полностью. Орел быстро пришел в неистовство, и вот он уже сжимает мощными когтями прутья, кусает, стараясь разорвать их своим загнутым клювом, мотает головой, раскачивая садок все больше и больше. Зрелище было поистине впечатляющим: от буйства орла даже доносился ветерок, а мелкие перья разлетались в стороны. И вот в какой-то момент клетка сдается, срывается вниз, с грохотом падает наземь, ломается, а орел, выбравшись, наконец, из плена, взмывает с победным криком и скрывается из виду.