- Как же мне нравится, когда ты молчишь. - Он подошёл к прикованной пленнице и провёл узловатым пальцем по скуле. - Ты так прекрасна в своей беспомощности. - Похититель наклонился и вдохнул её запах. Скривился. – Особенно, если тебя помыть.

Люба равнодушно пожала плечами и уставилась в первую попавшуюся точку на стене. Ей было фиолетово, что там нравится или нет этому садисту, хотелось просто никогда его больше не видеть, а ещё лучше – не вспоминать. Её до сих пор потряхивало от ужасного видения, несмотря на то, что оно оказалось иллюзорным. Этот негодяй нашёл главную болевую точку – ребёнка. Даже за себя она так не волновалась, как за дочку. Некому будет позаботиться о малышке — мама одна не справится.

Люба решила, что обязательно попытается выкрутиться. На крайний случай есть смерть, ведь при таком исходе трогать её девочку не будет нужды. А дочка… за ней она присмотрит, поможет маме, пусть и бесплотным призраком.

- А теперь контракт, - вернул к действительности ненавистный голос. - Полное подчинение моим приказам, никаких половых связей, - тут он глумливо усмехнулся и уточнил: - Нарушающих плеву, иначе брачный алтарь тебя не примет. И ни одной живой душе – о наших договорённостях.

Со вторым условием она была полностью согласна и готова его выполнять без каких-либо оговорок, третье со скрипом, но без него никак. В конце концов, она находится непонятно где, кому можно доверять, а кому нет – не знает. Хотя как не знает? Знает – никому! А вот первое отдавало сомнительным душком.

Люба перевела на похитителя взгляд, и тот понял всё без слов.

- Я сказал – полное подчинение, - с нажимом повторил седовласый.

И тут её осенило: какое воздержание, какая плева? Она уже давно не девственница! Губы растянулись в радостной улыбке, не предвещавшей оппоненту ничего хорошего.

- Что опять? – не стал обманываться лёгкой победой злодей. Со скрипом, но ему пришлось снять заклятие немоты.

- Вы кое-что упустили, - хрипло ответила пленница, - точнее опоздали лет на… - нехитрые математические вычисления, - шесть, так точно.

- Это ты кое-что упускаешь, - лёгкое движение кистью – и цепи со звоном опали на пол. - Я маг и легко восстановлю сей недостаток.

- Ого! – присвистнула Люба, вновь прикрываясь одеялом. – Так вам надо бизнес открывать, знаете, сколько на этом можно денег заработать?

И тут он расхохотался, ядовито и при этом абсолютно искренне. По-иному, похоже, просто не умел.

- Знаю, - вновь вернулась маска безразличия, - но это ниже моего достоинства.

- Понятно. - Она вновь отвела взгляд. - Насчёт подчинения…

- Это не обсуждается, - отрезал маг.

- Тогда прощайте, - со скоростью бешенной белки она залезла по ближайшему кроватному столбу и сиганула вниз головой прямо на каменные плиты пола.

- Вот упрямица, - покачал головой герцог Брионский и обошёл кругом замершую у самого пола фигуру, не долетевшую до каменных плит. - Неужели ты думала, что я дам тебе умереть без моего на то соизволения? Похоже, ты всё-таки дура. Ладно, мне надоел этот спор. Сейчас тебя помоют и накормят. - Он вернул ей вертикальное положение и опустил на кровать. - И дадут нормальную одежду. А то совсем одичала.

И вышел, оставив Любаню размышлять о тщетности сопротивления. Ничто так хорошо не примиряет с действительностью, как простые радости после долгих лишений – старая, мудрая истина. Откуда ему было знать, что действительно являлось для неё лишением, а что лишь временным неудобством? Да, он неплохо изучил её неприглядную с виду жизнь, но познать нутро так и не смог.

Что он мог знать об истинной силе материнской любви? Да она готова костьми лечь, но не дать добраться до сокровенного! Люба вообще предпочитала превентивные меры. Самая желанная из них – прибить негодяя, предварительно вызнав, как вернуться обратно. На худой конец – просто прибить. Да, ребёнок в списке её приоритетов стоял на первом месте.