Уже со второй недели пребывания в лагере мы стали готовить концерт для заключения лагерной смены – вожатая записала, кто и что умеет, и хотел бы спеть, станцевать, прочесть . Началось прослушивание и просмотр номеров.Как оказалось, их было недостаточно, и я предложил, чтобы Малышка спела свою песню.

Она стала петь под шепот и хихиканье, ничего не замечая. От нежного звука серебряных колокольчиков и переливов её голоса наступила такая тишина, что даже мухи не жужжали. Песня закончилась, она стояла и улыбалась, и вместе с ней стояла какая-то невероятная тишина.

На улице все зашумели, стали учить речевку и маршировать строем – девочки поставили себе задачу перекричать второй отряд, по их мнению, громче, значит, лучше. И вот, когда мы все старались до срыва голоса, особенно Малышка, они в это время выкрикивали глупости, добавляя слова «в штанах», так, что получалось, что красный флаг у нас в штанах, и много ещё всяких глупостей, а Малышка изо всех сил старалась их перекричать. Вдруг, у неё пропал голос, и она, бессильно поджав губки, заплакала. По её лицу впервые катились крупные, настоящие слезы, обжигая детские пухленькие щечки и наивную доверчивую душу, как будто у неё забрали её сказку, её мечту, её веру в светлое доброе чудо. Она горько плакала, наивно подняв к ним золотую головку и не скрывая слез, бегущих ручьями, от ощущения бессилия и невозможности выразить чувства словами.

А утром её опять наказали, потому что двум девочкам она помяла постели, прыгая на их аккуратно заправленных кроватях, как балерина на батуте.

На закрытии смены она не пела – сорвала голос. Она танцевала! Она танцевала весёлый танец – белорусскую польку. В ярко-синей юбочке в маленькую – маленькую складочку и белой кружевной кофточке с фонариками, она была похожа на нежный полевой василек. Взрослые аплодировали и восхищались: «Какая красивая девочка, а как танцует! Как зовут эту бойкую девочку? Это, наверное, всеобщая любимица?»

Я радовался за Малышку, но мне было очень грустно, потому что заканчивалась лагерная смена, потому что я так ничем и не помог Малышке, потому что я расставался с ней, не зная даже её имени.

Все началось с того, что лиса выгнала зайца из лубяной избушки. Стал заяц бомжем и пошел жить под корягу, с горя все сбережения пропил, столовался на лесной свалке, опустился, заболел, а тут ещё добряк нашелся, наркотой угостил – не узнать зайца! Но зверь-то он, все-таки, лесной – весной зов природы своё берет, нашёл он такую, же несчастную зайчишку, родились у них зайчата. Вроде, немного за ум взялся. Стал лес мести, корешки детям носить. Да вот, горе – зайчата ущербными родились: ножки не ходят, лапки висят, но умненькие такие!Бывало, всё думают, а потом вопросы задают:

«Пап, а почему у нас лапки такие? Почему мы под корягой живем?"

Ничего им заяц ответить не может, потому что ум давно пропил, и от наркоты все позабыл.

А лиса зажила на славу – ездит по лесу на черепахе последнего поколения, принесенной из дальнего леса, любовника – волка нашла. Любовь у них, видите ли, такая, что даже крови на его морде не замечает.

Этот клыкастый, весь лес в узде держит, ягненка, что воду у ручья пил, стер с лица земли, и свидетелей не осталось, источник прибрал к рукам. Медведя медом подмазал, все необходимые документы на себя оформил.Теперь ему вода такие барыши приносит! Пить-то всем хочется. Замок себе выстроил, куда лисьей избе браться, охрану завел, ездит на самом вороне.

Лисе помог офис открыть, вместе с ней прибыль делят. Она шубы меняет, как перчатки, уже целую коллекцию собрала. Да ещё за шакала, вдвое моложе себя, замуж вышла. Откуда он взялся? Отроду их здесь не было. А как узнал, что лиса влияние имеет, прибежал, прилепился к ней, видно, здорово в нашем лесу гнилью запахло – учуял.