Горы, леса, небеса…
Ну а над ними и мной ясноокие,
Светятся Божьи глаза.
За руки взявшись, шагать бы нам вместе
К счастью, но всех впереди
Дьявол летит со зловещею вестью,
С чёрной дырою в груди.
Видно, мы всё ж меж собой не сыскали
Лада, согласья, любви,
Если беда в откровенном оскале
Когти взметнула свои.
«Как легки твои крылья, небесная птица…»
– Как легки твои крылья, небесная птица!
Как послушен тебе говорливый простор.
Не забудь и меня, дай с тобой насладиться
Высотою, подняться до сумрачных гор.
…Что ж ты низко летишь,
неразумная птаха!
Обессилела, стала тяжёлой, как шлем?
Или струсила?
– Нет, пролетаю без страха!
Но боюсь от земли,
от гнезда оторваться совсем!
«Вот и вечер. Потемнели дали…»
…Вот и вечер. Потемнели дали,
И деревья двинулись с бугра.
Хмурые, столпились у костра,
Будто человека не видали.
Не заметил, как замолкла птица,
Но, надвинув кепку до бровей,
Чувствовал, что птичий взгляд струится
Настороженный из-за ветвей.
…Вот и утро! Посветлели дали.
И дорога вышла из тени.
Листья с ребятнёй залепетали.
Засверкали лысинами пни.
И смеялась речка, и журчала.
Пела птица в солнечном лесу.
Короб счастья мне наобещала!
Как его до дому донесу?!
«Тишина. Равнина…»
Тишина. Равнина.
В сердце – непокой.
Никого не видно
В дымке за рекой.
Приуныли ели
Возле мшистых пней.
Гнёзда опустели.
Ветерок с полей
Песенку доносит —
Напевает мать,
Счастья детям просит —
Слов не разобрать…
«За ручьём бежит ручей…»
За ручьём бежит ручей,
Тараторят, споря,
Кто из них светлей, ловчей,
Кто – любимец моря.
А за ними я бегу,
Повторяю им же:
«Всё понять я не могу,
Кто из вас мне ближе?!»
А за мной бежит любовь,
Эхом-смехом льётся:
«Мне-то люб из вас любой!» —
И – опять смеётся.
«И плеск воды речной…»
И плеск воды речной
Понятен мне, как слово
Из книжки записной
Далёкого былого.
И новая волна,
Как новая страница,
Напомнит имена —
Родные сердцу лица!
Но вдруг она замрёт
И гладь засеребрится —
Природа запоёт!
Твоё лицо – сквозь лица!
«Вьётся вдоль дороги…»
Вьётся вдоль дороги
Тропка, словно жгут.
И по тропке ноги
Радостно идут.
Хоть она длиннее
Большака-пути,
Но по ней милее
Ноженькам идти.
«Светает. Я из-под навеса…»
Светает. Я из-под навеса
Гляжу на запад и восток.
Край солнца вскинулся над лесом,
Как петушиный гребешок.
И мама с папой вдоль деревьев
Идут неспешно без следа
Всё дальше, дальше от деревни,
И исчезают навсегда.
«Осень, осень…»
Осень, осень
Между сосен,
Словно жёлтый дым, клубится,
Грибникам смущает лица.
Только сосны,
Словно сёстры,
Зеленят вокруг бугры,
И их косы, словно косы,
Так игольчато остры.
Но поднимешь эти косы,
И ужалят в руку осы.
Вскрикнешь, ахнешь, как ребёнок:
– Вот где спрятался опёнок!
«Те, летуче-расписные…»
Те, летуче-расписные
Поднебесные слова,
Для тебя они – живые?
Ты для этих слов – жива?
…Губы жаркие, хмельные
Тайно прячешь в кружева.
Шепчешь радостно-земные
И бессмертные слова!
Старость
1
Тупо насупилась птица,
Голову клонит свою.
Что ей, стареющей, снится
В вечнозелёном краю?
Крылья обвисшие тянет
В сторону быстрой реки.
Блёкнет бесчувственно память,
Сизо мутнеют зрачки.
Но – за сплошной пеленою
Речка на солнце бурлит,
Вздыбились травы стеною,
Птица над ними летит!
2
Захочется деду напиться —
Он в ковшик наплещет воды.
Небесная чудо-водица
Его отразит молодым.
Он с жадностью воду глотает,
Любуется крепким юнцом.
Как быстро вода убывает,
Как быстро стареет лицо.
«Даль светла. Туман придавлен…»
Даль светла. Туман придавлен
Синью, чистой высотой.
Остужает ноги давний
Неоглядный травостой.
Никого. Лишь свет глубокий
Протекает в синеве.
Лишь колодец одинокий,
Затерявшийся в траве.
Подойду к колодцу: гравий
Скрипнет, стукнет под ногой.