– Брат, дорогой, ты не говорил, что приведешь гостя, – добродушно обратился к Альфонсу Густав, демонстрируя свой грудной голос, – к сожалению, встать не могу.

Густав, продолжая сидеть в кресле, протянул руку Омару, и тот поспешил ответить тем же. «Парализован?», – отозвалось у Омара в мыслях. Густав сразу продолжил:

– Подагра, сволочь, сковала мои ноги, почти не хожу. А если и хожу, то без трости не обойтись.

У Омара отлегло на душе. Густав указал ему и брату на стулья, стоявшие рядом со столом. Те покорно присели.

– Брат, ты, конечно, знаешь, что в цирке новоприбывший, – почтенно заговорил Альфонс, поглядывая на бен Али, – так вот он сейчас перед тобою сидит. Позволь представить – Омар бен Али, он…

– Араб, верно? – перебил брата Густав, расплывшись в радостной улыбке.

– Верно, месье Лорнау, – промолвил Омар, следуя правилам, озвученным ранее Альфонсом.

– Отбрось эти псевдоуважительные формальности, – пробасил Густав, – мне всего пятьдесят, а не семьдесят, как Буайяру. Обращайся ко мне так, как обращаешься к моему брату.

Омар послушно кивнул. Густав достал из стола три стакана, следом за ними последовал небольшой графин, наполненный прозрачной жидкостью. «Вода?», – снова отозвалось у Омара в мыслях. Альфонс усмехнулся и посмотрел на араба, тот, в свою очередь, продолжил треугольник и стал смотреть на Густава. Последний разлил прозрачную жидкость по стаканам и протянул каждому. Понюхав содержимое стакана, Омар скривил лицо от запаха спирта, исходившего от жидкости.

– Это водка. Не волнуйся, не убьет, – сказал Густав.

Он рассмеялся и залпом осушил свой стакан. Альфонс сделал то же самое. Омар не мог пересилить себя и несколько секунд медлил. Когда из уст Густава раздалось: «Залпом! Пей!», Омар выдохнул и вылил водку себе в рот. После этого его скривило еще пуще прежнего, когда он только нюхал ее. Густав и Альфонс затряслись от смеха. Из глаз бен Али поступили слезы, дышать ему стало тяжело, внутри будто зажгли огонь. Немного восстановившись от пережитого, он тихо промолвил:

– Упокой Господи мою душу…

Братья Лорнау рассмеялись еще сильнее. Густав буквально лег на стол всей половиной своего тела, что была видна Омару. Альфонс вытирал платком поступившие слезы, свои, не Омара. Бен Али никогда в жизни не пил настолько крепкого напитка. Если коньяк был разбавлен разными ароматами и добавками, то водка казалась ему чистым спиртом, разбавленным в обыкновенной водой.

– Водка очень помогает в трудную минуту, а также хорошенько вправляет мозги, – сказал Густав, чуть успокоившись, – мне ее однажды подарил Петр Дубов, русский, что служит в цирке атлетом, года так три назад. С тех пор пью только ее. Специально заказываю из Австрии и России. В первый раз пить почти невозможно, дерет горло так, что хочется вырвать себе глотку. Ты, наверное, испытал такое чувство. Но потом пить становится на удивление легко, а эффект такой же. Из плохого – подагра моя обостряется невыносимо из-за этого зелья. Больше минусов я не знаю. Ладно, ты лучше скажи, кем тебя определил Хозяин? Что у тебя за уменья, раз он впервые за сколько уже не помню лет взял нового артиста? К нам на регулярной основе только обслуга поступает работать, но они все оформляются через Буайяра и цирковых юристов, даже не предполагая, что директор на них даже не смотрит. И тут как гром среди ясного неба – лично Хозяин решил взять нового человека. Значит, думаю я, непростой человек прибыл. В артисты взяли, думаю! И вот, я оказался прав. Я ведь прав?

Омар вспомнил беседу с Сеньером, произошедшую сегодня утром. Вспомнил, как был определен на первое время грузчиком, а вовсе не артистом.