Встав прямо пред двумя шеренгами солдат, одетых в парадные мундиры синего цвета (песчаный цвет колониальных войск предназначался только для повседневной формы), майор Жёв оглядел их всех своим зорким и грозным взглядом. Они стояли ровно, как штыки, готовые по первому слову своего командира начать марш. И вот, чуть помедлив, майор отдал необходимый приказ:

– Полк! Шагоом марш!

Сразу после этих трех слов солдаты двинулись по плацу стройным маршем. Один за одним, все, как на подбор, они доказывали свой профессионализм сначала демонстрацией общей слаженной службы. Потом же им предстояло показывать индивидуальные умения – стрелять из ружей, пистолей, показывать владение шпагой и боевым ножом, также и рукопашный бой необходимо было показать на высшем уровне. Каждый солдат, состоявший в полку, обязан был мастерски ездить верхом, поскольку арабы на лошадях в основном и передвигались, если, конечно дело было не в пустыне, где коней заменяли верблюды, управляться с которыми также нужно было уметь всем солдатам. Несмотря на по большей части сухой климат, в полку Жёва все обязаны были уметь плавать, этому они учились в море, на побережье Орана по приказу майора был выстроен небольшой домик, огороженный забором, в котором хранились лодки, гарпуны, сетки, и прочая всячина, связанная с морем. Нужно было это им для того, чтобы на равных сражаться с пиратами, которые любили портить кровь французов своими постоянными рейдами на рыбаков. Однажды даже Омару разрешили пойти в морской дозор. Под покровом ночи отряд, должный отправиться в дозор, на семи лодках пошел высматривать пиратов, потому что эти берберы-лиходеи в основном ночью и совершали свои рейды, подобно гадким крысам. Омар обладал превосходным зрением, а используя подзорную трубу так вообще на несколько миль видел вдаль. И заметил он небольшую шхуну, побитую и, видимо, некоторе время назад украденную у испанских рыбаков, судя по ярким эмблемам на бортах. На палубе шхуны Омар заметил тех, на кого отряд и пошел охотиться – пиратов, готовившихся к атаке на прибрежную деревню, что находилась всего в десяти минутах от того места, где стоял на якоре уже пиратский корабль. Омар скорее предупредил командира отряда, и тот отдал приказ окружить лодками шхуну. Лодки специально для этих целей еще несколько месяцев назад были выкрашены в иссиня-черный цвет, чтобы можно было слиться с водой и не привлекать внимания пиратских смотровых. А члены отряда все были одеты в черные костюмы, но для того, чтобы их не спутали с самими пиратами, у каждого из них на груди, у сердца, висел небольшой знак с гербом империи. Так вот, когда окружен был корабль, командир отряда отдал приказ о начале абордажа. Пираты были совершенно обескуражены и застаны врасплох, из-за чего их очень быстро перебили и повязали их главарей. И таких примеров было еще очень много. Однако если бы была возможность все их пересказать, то заняло бы это, по меньшей мере, томов шесть. А наша с вами основная задача – сосредоточиться на дальнейшей истории.

Все эти умения каждый солдат полка Жёва обязан был демонстрировать на высшем уровне, не допуская ни малейшей заминки или ошибки. Каралось это по всей строгости. В том числе и с помощью телесных наказаний. Порка плетьми была самым обычным из всех наказаний, что применял старый майор к своим подчиненным. Особенно жестоко карались нарушения, допущенные во время парадов и смотров. Поэтому именно они всегда были самым главным и тяжелым экзаменом для полка. На губе28 сидели очень часто солдаты, допустившие оплошности при несении рядовой службы или не проявившие должного уважения к офицерам. Но всего один раз Жёв разгневался настолько, что приказал солдата, заявившего о некомпетентности майора и поднявшего чуть ли не бунт, поднять на дыбу. Причем наказание исполнялось на том же плацу, по которому сейчас маршировали перед Жёвом солдаты. Заключенного, перед этим испытавшего гражданскую казнь перед своими однополчанами, привели к дыбе на рассвете, согнав весь полк в качестве зрителей. Орудие смерти представляло собою два столба, вкопанных в землю и соединённых перекладиной. Ввиду того, что дыба находилась на плацу, столбы держались при помощи веревок, привязанных к колышкам, вбитых в мощеную площадь. Допрашиваемому связывали руки за спиной и поднимали за привязанную к рукам веревку. Иногда к его связанным ногам прикреплялось бревно или иные грузы. При этом руки у поднятого на дыбу человека выворачивались назад и часто выходили из суставов, так что осужденному приходилось висеть на вывернутых руках. На дыбе находились от нескольких минут до часа и более. Майор же настолько пребывал в ярости, что приказал держать преступника на дыбе весь день, отчего тот оказался полностью лишен рук и ног, практически перестал дышать из-за ужаса и постоянных нестерпимых болей, неизменно сопровождавших его при каждой малейшей попытке движения. Разумеется, весь день полк не стоял перед ним, но вначале часа два точно пришлось им наблюдать за провинившимся. В итоге, спустя пятнадцать часов такого «Ада», подвешенного сняли с дыбы. Он был еще жив, но явно не способен был больше продолжать службу. По приказу Жёва его отправили домой, без назначения пенсии, как преступника, отбывшего наказание и лишенного полагавшихся ранее прав. Больше никого на дыбу не поднимали, преступления не доходили до подобных масштабов. Хотя за дезертирство и перебежничество – наиболее страшные преступления – наказание было всего одно – расстрел на месте. Но тут сомнений не было ни у кого.