– Ты сказал, никогда не снимает?

– Никогда.

– Даже когда голая?

– Даже когда… Нет, ну а я откуда знаю?! – спохватился рядовой. – Что вы меня все проверяете?

Коля надеялся: уши не покраснели. Когда он врал, они обычно выдавали ложь. Уж он-то не раз любовался раздетой Марлен…

Всезнайгель снова вперился во флакончик:

– Эльфийская гадость! Из-за его магии я не мог найти дочь, барон. Кулон делает хозяина невидимым для волшебного поиска.

– Как синяя комната?

– В яблочко, юноша. Но это не единственное свойство талисмана. Дункельонкелю нельзя отказать в таланте. Более того, я чувствую, над кулоном потрудился не он один. Знакомый способ строить заклинания… Кто-то из ближайших соратников черного колдуна. Неважно.

– А что он еще может? – поинтересовался Лавочкин.

– Служить как переговорное устройство. Я скажу – кто-то с таким же талисманом услышит. Он ответит – услышу я. Воистину новинка в мире магии. И заклинание сплетено изящно.

– Как вы во всем этом разобрались?

– Хм, считай, у меня есть зрение, которого ты напрочь лишен.

«Да, умеет старший братец приласкать», – подумал солдат.

– Нам пора, – произнес Всезнайгель, сметая со стола в мешок несколько амулетов.

Кроме того, он кинул туда пару свитков и загрузил толстенный истрепавшийся томик. Последним туда угодил кулон-пузырек.

Коля вернулся к кровати за вещмешком. Шванценмайстер спал, свернувшись на постели калачиком. Его руки и ноги ритмично подергивались. Наверняка снилась некая собачья погоня.

– Не скоро теперь отвыкнешь, – пробормотал рядовой, топая к выходу.

Заря только занималась. Над холмом было сумеречно. Мороз стоял неслабый, ветер хлестал неистово. Солдат нахохлился, как воробей. Кожа мгновенно замерзла, а лицо занемело.

За ночь намело снега, и карета стояла в сугробе по самые оси. Нисколько не смущаясь, Иоганн пробрался к двери, распахнул ее и влез в «кабину». Лавочкин последовал за колдуном.

В воздух поднялись, как на вертолете, – без разгона, просто вверх. Двигались быстро: Всезнайгель явно знал, куда править. Менее чем через час прибыли на место.

Спуск в комнатку маленького народца был обложен камнем на манер колодца. Коля поразился, насколько в Труппенплаце чтят порядок. Даже неизвестного назначения дырку оформили аккуратненько.

Путники оставили карету возле «колодца». Первым спустился колдун. Он воспользовался магией и быстро слетел вниз. Лавочкин спускался старым проверенным способом – по металлическим скобам.

– Чего ты копаешься? – раздраженно спросил волшебник, когда солдат достиг песчаного дна.

Коля вспылил:

– Елки-ковырялки, Иоганн, вы добрый колдун или злой?

– Добрый, – ухмыльнулся тот. – Такой добрый, аж зло берет.

Пока рядовой препирался с Всезнайгелем-старшим, в королевствах протекали разные процессы и совершались всякие поступки.

Неуклонно росла народная любовь к барону Лавочкину. В Вальденрайхе о его возвращении в строй героев знала каждая собака. Бой с Дункельонкелем оброс самыми невероятными подробностями. Случись на самом деле то, что передавалось из уст в уста, – Вселенная бы лопнула! Спасителю Барабана Власти прочили титул Героя-из-Героев. «Теперь-то мы это Черное королевство в бараний рог согнем!» – уверяли друг друга простолюдины, воины, мелкие дворяне и даже кое-кто из высшего командного состава.

В Наменлосе к списку заслуг барона Николаса добавилось чудесное разоблачение «зеркального заговора». И хоть зеркала успели расколотить почти все, паника исчезла, боязни отражающих поверхностей почти не осталось. Надежда на Николаса Могучего была крепка. За его правым плечом стоял непобедимый Тилль Всезнайгель. Слева рвался в битву укрощенный бароном Повелитель Тьмы. А уж если сама Тьма делегировала представителя в помощь Николасу, то трепещи, Дункельонкель!