Четыре тысячи лет назад, на этом месте было построено здание из прутьев и глины. А ведь что-то было и до этого. Это была культура, которая мирно развивалась здесь, в этом ландшафте, неопределенное количество тысячелетий, достигла высокого уровня развития судя по находкам из кургана, а затем была пресечена, скорее всего хищными кочевыми племенами.

Я читал затаив дыхание. Четыре тысячи лет назад. Это до эпохи Рима, это даже до Троянской войны! Благодатная земля, мощная высокая культура. До меня внезапно дошел смысл всего того, что я видел, когда находился там. Я вспомнил асфальтовую дорогу от нас до районного центра, длиной восемнадцать километров, которая шла между курганами и по курганам, иногда разрезая некоторые из них на две части. Курганы были повсюду. Огромное скопление курганов. Это как же долго они там жили, если курганов осталось так много? Откуда и когда пришли? Вероятно, еще за несколько тысяч лет до того, как построили сооружение, найденное под курганом Надежда. Когда их здесь не стало, и что послужило причиной? Ведь столько их поколений жили здесь и никуда не стремились уйти. Наверное, они владели этой землей дольше, чем владеют своей греки. И вдруг их не стало. А мы жили, строили, сеяли поверх их могил не подозревая, что под ногами у нас исчезнувший мир, самодовольные, уверенные в своих правах. Сколько они здесь жили? И сколько еще отпущено нам, уверенным в прочности своей вселенной.? Чем были наполнены их тысячелетия, не описанные историками и летописцами, чем они занимались из поколения в поколения, совершенствуя свой быт, живя по каким-то своим законам? Наверное, и им казалось, что так будет продолжаться вечно. Для человека и сто лет уже много. Кто из нас помнит о родственниках, которые жили сто лет назад? А если десять раз по сто? А если еще шесть раз по столько? Немного изменился климат, стало немного суше и холоднее, но ландшафт остался тот же. Равнина, спускающаяся к реке, текущей от величественных гор, которые, как шеренга великанов охраняют, этот угол от незваных гостей и жарких ветров с юга. Они жили, как если бы были одни на земле. О них не осталось никаких сведений. Куда они ушли? Где теперь их потомки? Чьи потомки мы сами? Что мы знаем о себе? Мы живем на костях существ, живших до нас, не обращая на это внимания. Мы распахиваем и застраиваем даже свои кладбища, какое нам дело до кладбищ древних. Они давно уступили свою землю другим, которые затем уступили ее третьим, четвертым, пока не дошло до нас. Мы прокладываем пути по чьим-то могилам. Потревоженные духи бродят по нашим асфальтовым дорогам. Восемнадцать тысяч метров, и почти на каждом произошла какая-то авария. Дорога, уводящая на небеса.

Я отложил журнал и вышел на улицу, понемногу возвращаясь в настоящее. Я живу в самой сильно стране мира, в очень крутом городе. Я снимаю жилье в Хайт-Эшбери на Оук Стрит у меня есть работа, чтобы все это оплатить. Зачем я здесь? Я жадно затянулся сигаретой, чего не делал уже двадцать лет. Легкие наполнились дымом, а тело ощущением жизни. Запах табака в настоящем смешался с воспоминанием о запахе горящей степи, когда по весне скотоводы выжигают пастбища для своих овец, чтобы переросшая старая трава не мешала расти молодой. Затем память мою затопили другие запахи. Пробуждающаяся весной степь, степь в середине лета пахнут по-разному. Оказывается, я все это помню. У меня есть любимый из всех ароматов, это настой просушенных степных трав, полыни, чабреца, тысячелистника на горячем воздухе августа.

Я вышел из дома и поехал к Маунт Дэвидсон, который светился вечерними огнями вдалеке, припарковал свой автомобиль на Мейра Вэй и поднялся на вершину холма, заменявшего мне мой степной курган. Я часто сижу на его склоне, почти на самой вершине лицом к Оушен Бич, глядя на то, как солнце, завершив свой путь по земным странам, погружается в Великий Океан. На этом грандиозном фоне, город кажется маленьким поселком. Трогательным в своем тщеславии. Лягушечка, пытающаяся стать больше слона. Город даже ночью боялся показаться скучным и весело шумел, переливаясь огнями автомобилей и наружной рекламы. Я смотрел на ночной Сан-Франциско. Еще одна цивилизация, мнящая себя последней, не сомневающаяся в своем праве выносить суждения. Но кто из них знает, что все дела в мире происходят одновременно? И сейчас, на этом месте, возможно, в эту землю уже вонзается лопата археолога будущего и появляются на свет наши кости, которые пролежали в земле несколько десятков тысячелетий. А мы и дальше будем самонадеянно думать, что безобразие, затеянное нами на этом живописном месте, настолько важно, что творец не сотрет его с лица земли, наслав очередное землетрясение? Творец похож на художника, который делает наброски и в то же самое мгновение их рвет, если они, по его мнению, неудачны. Когда-то на этот берег впервые пришли люди. Они были первыми здесь. Подумать! Когда-то они отсюда уйдут навсегда. Уйдут не прямом смысле, в поисках новых мест, а уйдут туда, куда уходят все завершившие свой земной путь. Все человечество когда-то уйдет. Человечество подобно отдельному человеку. В нем есть и свое рождение, и своя смерть. Одним, глупцам свойственно мыслить себя бессмертными.