– Демирджи.

– Кстати, как правильно? – спросил Сергей.

– Кто ж его знает. А что, Чатырдаг утратил высокое доверие?

– Оттуда вид на море беднее, – объяснил Рома. – Но мы знаешь когда пойдём? Вот послезавтра этому гаврику восемнадцать лет. Отметим слегка, чтобы остаться в живых, а на следующий день двинем.

– Время летит, – вздохнул Костя. – Гаврик уже окончил школу.

– Да, сходит в армию для начала. Водилой берут. Потом захочет – будет учиться дальше, не захочет – так не пропадёт. Голова светлая, руки золотые.

– Ладно тебе… – отозвался гаврик, зарумянился и быстро ушёл.

15

Большую часть времени до дня рождения Костя был предоставлен себе. Некому развлекать. Сергей работал механиком на тракторном стане, Алёна – старшим бухгалтером в правлении акционерного общества «Садовод». Рома и Олеся занимались своим бизнесом, Никита помогал. Андрей Никитич на пенсии возделывал частный сад, смотрел за живностью. Валентина Георгиевна вела хозяйство и растила внучат. Все при делах, даже Оля и Саня во дворе увлечённо красили забор, только затем и поставленный.

Костя поднялся по тропе к пятиэтажному офицерскому дому, взглянул на двор, как прежде, от своего крыльца. Многое не изменилось: на скамейках сидели, разговаривая, несколько молодых женщин с колясками, слева от них ещё одна женщина цепляла к верёвке бельё, отыскав несколько метров, не занятых наволочками и простынями. Кое-что новенькое выросло справа – подобие крепости из огромных покрышек, и группа детей, отчаянно шумя, вела за неё рукопашное сражение.

Одна из девочек, скорее уже девушка, в розовой футболке и синей юбке до колен, была заметно старше остальных. Может быть, дочь командира, как и Костя был сыном командира? И живёт теперь в его бывшей комнате: квартира сорок девять, окно на втором этаже?

Костя шагнул вперёд, обернулся. Та же приоткрытая форточка, тюль за стеклом…

Почти все женщины во дворе разошлись, осталась одна, в полосатой майке, с африканскими косичками. Костя подошёл, не дожидаясь, пока исчезнет и она.

– Мы рядом с вами, – сказала женщина, выслушав его. – Сорок восьмая, а где были вы, сейчас новые люди, въехали на днях.

Девушка в розовой футболке оставила поле боя и направилась в их сторону, с каждым шагом быстрее, последние метры почти бегом. С ходу приземлилась на скамью напротив и сверкнула глазами.

– Что, устала? – спросила её женщина.

– Надоело, – ответила девушка и несколько раз оттянула ворот.

Посидела немного, вроде бы хотела встать, но передумала в начале движения и легла на скамью. Ещё мгновение – нога об ногу сбросила кеды и, грациозно выгнувшись, подвернула футболку на манер коротенького топа. Смуглянка. Две точки проступили сквозь ткань, и живот от частого дыхания то плоский, то впалый…

Костю она будто не заметила. А может, и не будто.

– Мы ещё не знакомы? – обратился он к женщине и назвал себя.

– Очень приятно, Маша.

– Давно здесь живёте?

– Почти два года. Вот этот господин, – кивнула Маша на коляску, – Андрей Васильевич, в местном роддоме увидел свет… Так, кыш отсюда! – резко обернулась она к белобрысым, очень похожим друг на друга девчонке и пацану, которые подкрадывались к девушке с явным намерением сделать какую-нибудь вредность.

Их как ветром унесло.

– Это Кравцовы, местные знаменитости, – сказала Маша. – Ещё подрастут, и буду сама их опасаться. Шутка, конечно, но в каждой шутке…

– Кравцовы? – спросил Костя.

– Да, а что? Слава дошла до Питера?

– Когда я учился в десятом классе, Юля Мосалюк, библиотекарь из матросского клуба, вышла замуж за матроса Витю Кравцова. По залёту, само собой. Все удивлялись, он младше лет на восемь. Я ещё застал её с коляской, вот тут же сидела.