Вагнер, пытаясь не потерять управление самолетом в такой шторм, удивлялся, что вообще, черт возьми, может означать это маловразумительное сообщение. Он смотрел вниз на корму «Мерсера» и думал, что это невозможно, чтобы нос отнесло более чем на сорок километров в сторону Чатема. А что в этом случае означает факт, что радар Чатема засек две цели? Все, что Вагнер мог сделать, – это развернуть свой самолет и направиться на запад, чтобы увидеть все своими глазами. К счастью, снег превратился в снег с дождем, и видимость немного улучшилась.

Вагнер летел на малой высоте, сотрясаемый ветром, но быстро добрался до хорошо известного ориентира, плавучего маяка Поллок-Рипа. Невероятно, но недалеко от плавучего маяка находился отломанный нос танкера. Вагнер заметил, что надстройка на носу под ним была коричневой, не того цвета, что белая надстройка на корме, от которой он прилетел. Он в недоумении покачал головой и сделал круг, чтобы взглянуть еще раз. Потом у него отвисла челюсть. На носу большими белыми буквами было написано имя: «ПЕНДЛТОН»! Когда он радировал и сообщил о том, что увидел, все в Береговой охране были ошеломлены. Трудно было поверить, что еще одно судно, всего в пятидесяти километрах от «Мерсера», тоже развалилось пополам.

Радист «Иствинда» Лен Уитмор сидел в изумлении, думая, правильно ли он понял слова пилота. Еще один танкер? До этого самого момента никто даже не упоминал о «Пендлтоне». Лен подумал: «Этого не может быть. Это, должно быть, какая-то ошибка».

Господь, будь милосерден. Твое море такое большое, а моя лодка такая маленькая.

Молитва бретонских рыбаков

Еще до обнаружения «Пендлтона» у Берни Веббера было напряженное утро. Несколько рыбацких судов сорвало с швартовых и раскидало по берегу у Олд-Харбор, и Веббер со своим экипажем при помощи моторной спасательной лодки «36500» помогали рыбакам стащить суда с берега и снова пришвартовать их до того, как волны повредят их. Это было морской версией сбора скота в стадо, только вместо работы под жарким техасским солнцем людям приходилось справляться с задачей при слепящем снеге и пронизывающем до костей холоде. Но Веббер понимал важность этой работы – без своих рыбацких лодок рыбаки не смогут прокормить семьи суровой зимой.

Справиться с этой задачей Вебберу помогали матрос Ричард Ливси и давний друг, моторист первого класса, Мел Гутро, которому в то время приходилось сражаться не только с непогодой, но и с гриппом. Северо-восточный ураган напомнил Ливси о тех четырнадцати месяцах, которые он провел на ледоколе в Северной Атлантике. Ему было двадцать два года, на пару лет меньше, чем Вебберу, но, как и в случае его командира, если Ливси и не хватало возраста, ему более чем хватало опыта. Ричард Ливси родился в Саут-Бостоне в 1930 году, но вырос в девяноста пяти километрах к югу, в Фэрхейвене, рыбацком поселке на берегу залива Баззардс и на противоположной стороне гавани от Нью-Бедфорда. Ливси рано потянулся к жизни в море, его привлекли бесчисленные истории, которые рассказывал ему отец, Освальд, двадцать два года прослуживший машинно-трюмным старшиной в военно-морском флоте США. Мощеные улицы родного города вдохновили Ричарда Ливси на то, чтобы сделать карьеру в морском флоте. Фэрхейвен обладал богатой историей. Этот город был местом первого морского боя Американской революции в мае 1775 года, когда Натаниэль Поуп и Даниэль Иджери возглавили местных ополченцев и захватили два британских шлюпа в заливе Баззардс. В течение следующих двух лет отцы города строили на Нобскот-Пойнт форт, оснащенный одиннадцатью пушками, некоторые из которых были захвачены на Багамах американским военно-морским героем Джоном Полом Джонсом. В 1778 году форт был разрушен, когда британцы вторглись в гавань и высадили четыре тысячи солдат в Нью-Бедфорде. Затем форт был восстановлен и получил имя форт Феникс, в честь мифической птицы, восставшей из пепла. Со временем город разросся и процветал вместе с Нью-Бедфордом благодаря китобойному промыслу.