Добрались до берега и тут же поползли в атаку на макеты танков и шарики, изображавшие террористов. При попадании из винтовки шарики лопались. Каждый старался отстрелять как можно больше патронов, чтобы потом было легче нести снаряжение.

Учеба закончилась, всех распределили по ротам, и потекла обычная служба – четыре месяца занятий и четыре месяца на границе.

– Хоть я и хотел быть пулеметчиком, – продолжал свой рассказ Саша, – меня послали на курсы медбрата. Это были очень престижные курсы, так как профессия годилась и для гражданки, а по окончании выдавался диплом международного образца (Саша достал пластиковую карточку с двумя красными звездами Давида и с фотографией на обратной стороне.)

Я был одним из первых российских ребят, попавших на эти курсы. Двое были отчислены, так как требовалось очень хорошее знание языка и способность быстро конспектировать лекции.

Учили биологию, анатомию, пригодились знания из школьной программы. Учились выносить раненых с поля боя, делать перевязки и уколы. Тренировались друг на друге, исколов все доступные и не доступные части тела. После окончания курсов вернулся в свою часть, а через месяц выехали на ливанскую границу.

Жили в бетонных бункерах без окон, спали в бронежилетах. Жара стояла до 50 градусов, воду привозили на пол часа в день. Форма на всех пропиталась потом и задубела. Казалось брось – и расколется на кусочки. Оружие носили на боевом взводе. Ездили вдоль границы на броневике, обходили колючую проволоку, сидели в засадах. Время от времени со стороны Ливана пытались прорваться террористы «Хэзбола», очень хорошо вооруженные с хорошей боевой подготовкой. На базах в Ливане с малых лет растят фанатиков, которые, обвешавшись гранатами, пытаются пробраться на территорию Израиля, чтобы взорвать как можно больше неверных и тем самым приблизить себя к Аллаху. Но до границы они не доходят. Их останавливают засады и патрули, и тогда они взрываются с большой силой и случается даже ранят кого-либо из солдат. На границе идут постоянные перестрелки. Противник, как правило, в атаку не ходит, совершая партизанские наскоки. Открывают огонь из минометов, и пока их не засекли, удирают на базу, зачастую оставив после себя гранату на взводе для спешащего к нарушителям границы патруля. Стреляют из далека по домикам базы пограничников или по машинам, подвозящим продовольствие.

Как-то, просидев в засаде 36 часов, увидел трех террористов пробиравшихся через заграждения. Командир скомандовал: «Залп!». Все восемь человек из засады открыли огонь, изрешетив нарушителей пулями. Когда вернулись на базу, все восемь человек, оказавшиеся необстрелянными бойцами, были в шоке. Руки и колени тряслись, убийство людей, даже террористов, давалось не легко.

Базы ООН, разбросанные вдоль границы, в случае перестрелки стараются прекратить столкновение, требуя отчетов по каждому случаю, а ночью вывешивают осветительные ракеты.

– Но, – добавляет Саша, – в секторе Газа служить еще труднее, потому что там жители палестинских территорий забрасывают солдат камнями и бутылками с зажигательной смесью, а стрелять во время беспорядком можно только резиновыми пулями, да и то не выше колен. На сегодняшний день я вынес 12 раненых. Осталось служить еще год и 10 месяцев. Но так как я одиночка, мне полагается отпуск на Родину раз в год и скоро поеду в Россию проведать маму.

…Автобус прибыл на центральную станцию в Тель Авив, заехал по пандусу на третий этаж и открыл двери. Мы с Сашей распрощались, обменявшись адресами. Он оставил мне на память свою фотографию. Мальчик из России, сжимая американскую винтовку, стоит среди египетских песков, защищая Государство Израиль.