– Договорились, – серьёзно кивнула Пола.

Когда она ушла, Марина вернулась к вязанию, собираясь к полудню, когда выйдет во двор, связать короткий шарф. Нить часто обрывалась и тогда приходилось соединять концы, вплетая уже двойную нить в узор. То ли здесь нитки вообще были плохие, то ли, скорее, ей дали местный брак. Марину это не смущало. Из чего она только не вязала за свою жизнь! Связать самой было её единственным шансом обзавестись тёплой обновкой или летним ажурным топиком, поэтому набирать петли она могла быстро и почти не глядя.

Клубка хватило как раз на короткий шарф и гулять Марина вышла уже в обновке. Она побросала оставшиеся от обеда крошки птицам и подошла к дереву, что смотрело в её окно. Следы крупных лап ещё раз подтвердили, что ночью ей не примерещился внимательный взгляд. Это и насторожило, и одновременно успокоило. Успокоило потому, что раз есть след, то это животное, а не демон или призрак какой-то. С другой стороны, знать, что где-то рядом неизвестный зверь, который вполне может оказаться и хищником, – не очень приятно.

Впрочем, дворик, отведённый Марине, был невелик и хорошо просматривался. Оглядевшись, никакого зверя не обнаружила. Следы от дерева вели к скале, а там обрывались. На камнях какие следы? Похоже,он приходит с гор ночью, а под утро туда же возвращается.

В этот раз Марину выгнал с улицы не только поднимающийся ветер, но и снежные тучи, опускающиеся с гор. Воздух словно сгущался, пронизанный мелкими колючими льдинками. Даже скромная прохладная келья показалась после такого тёплой и уютной.

Вечер же и вовсе прошёл чудесно. Пола, принеся ужин, не ушла, а осталась с Мариной. Они поели вместе, а потом молодая послушница достала из корзины вначале потрёпанную книгу с картинками, оказавшуюся обещанным букварём. Разобрать значение непривычных закорючек знание языка не особенно помогало, поэтому обучение грамоте решили отложить. Поле не терпелось освоить вязание.

Марина терпеливо показывала, как правильно держать спицы, как набрать первые петли и протягивать нить. За этим занятием выяснилось, что здесь неизвестен этот вид рукоделия в принципе. Ткать ткали, валять шерсть валяли, а вот вязать ни спицами, ни крючком никто не умел. Даже в голову никому не приходило. “Похоже у меня есть шанс развернуться!”, – обрадовалась Марина. Может, на кусок хлеба удастся заработать.

От появившейся надежды настроение улучшилось и девушки много смеялись над ошибками и путаницей, которую творила Пола.

За быстро синеющим окном тем временем разворачивалась настоящая буря. Ветер бросали в стекло густые хлопья снега и стучал ветками дерева. Марина порадовалась, что не одна. Иначе от этого стука, завывания ветра, ей было бы не по себе.

Лиурон, цепляясь когтями за трещины в скале, шустро спустился на землю. Точнее, на снег, пушистый и светлый, как июньское облако. Шелковистая шерсть зверька стремительно поменяла цвет с пёстро-серой на белый. Как конфетка ребёнка лиурона притягивал к стенам монастыря необычный сон, что недавно долетел до него. Странное дерево, растущее прямо в доме, сияющее огонёчками и сверкающее невиданными плодами. Но самым манящим в этом сне были радость, чистая, незамутнённая, сладкая, как вода в горном ключе, и предвкушение чуда, испытанные спящей.

“Хочу! Хочу! Ещё! Ещё!” – стучало в голове весенней капелью, подталкивая лиурона приблизиться к обжитому людьми месту.

Никогда раньше он не видел ничего подобного. Это приманило животное к монастырю и удерживало рядом с одинокой келью, где жила та, что видела такие странные сны.