Мартин Ходжес – Либерсия

Покрытые фиолетовым пушком летних цветов холмы родной Либерсии остались далеко внизу. Новобранец Мартин Ходжес со вздохом прислонился к иллюминатору, прощаясь с планетой. Да, там ему ловить нечего. Ни перспектив, ни людей, которые будут по нему скучать. Выходец из детского дома, круглый сирота, он знал, что армия для него – единственный способ добиться чего-либо в жизни. И все равно не хотел вступать в нее. Но мобилизация и введенное на планете военное положение обязывали.

Детдом, как и все подобные учреждения Либерсии, находился под патронажем церковного прихода, и о детях там заботились хорошо. Но к вопросам образования подходили из рук вон. Из детей готовили либо священников, либо разнорабочих. Ни к тому, ни к другому у Мартина душа не лежала. А лежала она у него к гончарному искусству. И даже его скептично настроенный богобоязненный наставник отмечал талант мальчика. Но без хорошего учителя особых успехов не добьешься. А нет денег – нет учителя. Все просто.

Другими талантами Мартин не блистал. А куда идут те, кто не умеет ничего, кроме того, что не востребовано? Правильно. В армию. Но если бы не неведомая война, о которой правительство СПЕКТРа до сих пор молчит, он бы никогда сюда не сунулся. Он боялся. И список его фобий был обширным. Мистер Ходжес плохо переносил вид крови. Замкнутое пространство наводило на него ужас. А вакуум снаружи вообще доводил до истерики, как только он об этом начинал думать.

Поэтому думать он старался как можно меньше и реже. Тратил лишнюю энергию на тренажерах и в попытках найти приятелей. Или подружку. Смешно. Да, на борту были девушки. Но именно они и являлись его главной фобией. Он краснел каждый раз, как только хоть одна особа слабого пола оказывалась в поле зрения. Смущался до икоты и опускал глаза при попытках с ним заговорить. И, трусливо поджав хвост, пересаживался за другой столик, если рядом садились девушки.

Как сказала одна из озадаченных его поведением сослуживиц, которой сначала приглянулся этот светловолосый и голубоглазый парнишка, будет странно, если он помрет не девственником.

Исикава Каору – Фудзияма

Каору снился кошмар. И он никак не мог выбраться из этого сна, хотя прекрасно осознавал, что это происходит не наяву. Но видения всегда с трудом отпускали его измученный мозг. Этот дар, который Каору считал проклятием, передался от деда, священника в синтоистском храме. Их предки эмигрировали на Фудзияму в прошлом веке, и сразу закрепились в религиозной сфере, понимая, что это принесет им уважение и некоторую власть. Так и вышло.

Семья Исикава не была бедной и безызвестной. Каору вполне мог откупиться от вербовщиков. Но родители и дед сочли такой исход порочащим их семейную честь. И парень с ними вполне согласен. Военное дело – не то, чем бы он хотел заниматься. Каору любил рисовать. Мог часами сидеть в саду камней рядом с храмом деда и созерцать природу, время от времени водя кистью по полотну. И у него неплохо получалось. Но если родная планета зовет его на свою защиту, и защиту всего СПЕКТРа, он не может остаться в стороне.

Он неплохо владел несколькими видами единоборств и умел стрелять. Конечно, на каждом корабле с новобранцами проходили двухмесячный ускоренный курс военной подготовки. Каору ежевечерне валился на койку без задних ног, забывая пристегиваться на время сна. Но даже учебные отключения гравитации не могли его разбудить. Уже шесть недель парень не видел снов, настолько его мозг уставал во время тренировок. А сегодня – это.

Наконец, влажные щупальца кошмара отпустили его на волю, и Каору подскочил на койке, хрипло дыша и чувствуя, как холодный пот заливает глаза. Опустив босые ноги на ледяной пол каюты, прошлепал в душевую. Вообще-то ночью принимать душ категорически запрещалось. Именно в это время командиры любили отключать гравитатор, а в душевой во время невесомости можно запросто убиться.