Все так и было.

Вульф, для которого первая бутылка пива обычно лишь преамбула, наполнил стакан из второй, поставил бутылку и откинулся на спинку кресла.

– Я хочу выяснить, – начал он, – каким образом мистер Сирил Орчард стал гостем программы. Из газет я понял, что никто из вас, включая мисс Шеперд и мистера Саварезе, хорошо его не знал. Но он был убит. Позднее мы обсудим это с некоторыми из вас в отдельности, но сейчас я хочу спросить у всех: были ли у кого-нибудь дела с Сирилом Орчардом, был ли кто-нибудь связан с ним или знал о нем до его появления в программе? Можете ли вы сказать что-то, кроме того, что я только по услышал?

Все шестеро, начиная с Мадлен Фрейзер, либо сказали «нет», либо покачали головой.

– Насколько я понимаю, – кивнул Вульф, – полиция не нашла противоречий в ваших отрицательных ответах. Иначе вы вряд ли стали бы повторять их мне. Если бы я не знал, что полиция провела семь дней и ночей, работая над этим делом, то отнесся бы к этому совсем иначе. Они потратили на вас немало времени, они профессионалы, у них есть власть и тысячи людей – двадцать тысяч. Вопрос в том, годятся ли их методы и возможности для выполнения этой задачи. Все, что я могу, – это использовать свои собственные методы и возможности.

Вульф приподнялся, чтобы выпить пива, вытер губы носовым платком и снова откинулся в кресле.

– Но я должен знать, что произошло. От вас, а не из газет. Давайте перенесемся с вами в радиостудию на неделю назад. Итак, вторник, утро, два гостя – Сирил Орчард и профессор. Все вы находитесь у стола, на котором устанавливаются микрофоны. С одной стороны сидят мисс Фрейзер и профессор Саварезе, напротив них – мистер Орчард и мистер Медоуз. Микрофоны проверены и установлены. Примерно в двадцати футах от стола первый ряд кресел для публики в студии. В аудитории около двухсот человек, в подавляющем большинстве женщины, многие из которых убежденные поклонницы мисс Фрейзер и часто посещают передачу. Я нарисовал правильную картину?

Они кивнули.

– Все верно, – сказал Билл Медоуз.

– Многие из них приходили бы значительно чаще, если вы могли достать билеты, – сказала мисс Фрейзер. – Всегда заявок на билеты в два раза больше, чем мы можем удовлетворить.

– Не сомневаюсь, – проворчат Вульф. Он продемонстрировал большую выдержку, не сообщив ей о том, насколько она опасна. – Однако лица, пославшие заявки, но не попавшие в студию, нас не интересуют. Важный элемент картины, о котором я пока не упомянул, еще не виден. В холодильнике у стены восемь бутылок «Хай спота». Как они туда попали?

Ответ раздался с дивана.

– В студии мы всегда держим три или четыре ящика. Они находятся в закрытом шкафу, – сказал Фред Оуэн.

– Прошу прощения, мистер Оуэн, – Вульф поднял палец, – я хочу, насколько это возможно, услышать все из уст этих шестерых людей.

– Бутылки были в студии, – сказал Талли Стронг. – В шкафу. Он всегда закрыт, потому что в противном случае их быстро расхватали бы.

– Кто вынул восемь бутылок из шкафа и поставил их в холодильник?

– Я, – сказала Элинор Венс. Я оторвался от блокнота и еще раз посмотрел на нее. – Это входит в мои обязанности.

Ее беда в том, что она слишком много работает, подумал я. Сценаристка, исследователь, барменша – кто еще?

– Вы не можете донести восемь бутылок одновременно, – заметил Вульф.

– Конечно, нет. Поэтому я сначала беру четыре, потом возвращаюсь за остальным.

– И оставляете шкаф открытым? Нет, – Вульф остановил самого себя, – уточнения подождут. – Он снова оглядел лица присутствующих. – Итак, бутылки в холодильнике. Кстати, я понимаю, что присутствие на передаче всех вас, кроме одного, традиционно. Исключение составляете вы, мистер Трауб. Вы посещаете передачи редко. Зачем вы пришли?