– Ребят!

Хлесткий удар по щеке, но Мышь перехватила его у основания, и чувствуя, как от тяжести отваливается рука, как ноет рассеченная в кровь ладонь, сжала его за спиной до воя и красных пятен в глазах.

– А у меня объявление!

Она ожидала всеобщего внимания, но головы подняли только некоторые, и как-то вспомнилось, что она так и не дотерла грязь на брюках. А еще что у нее в центре лба плохо замазанный прыщ. Огромный отвратительный прыщ.

– У меня это… день… днюха.

Они все уже собирались уходить. С разных сторон раздалось недружное: «Поздравляю, с днюхой тебя, теперь ты на год ближе к смерти, круто», и Мышь должна была их остановить, но как?!

– И у меня маман веселая, придумала глупость, мне так стыдно, ха-ха-ха…

Она держала хвост так, что боль отдавала во всем теле, будто она в себе каждую мышцу зажала, будто саму свою суть. А они смотрели на нее, все, весь класс. И что это – отвращение? Презрение в их глазах?

– 11 «А», давайте поживее, у меня другой класс под дверью, – наконец заявилась Классука.

– Да, ладно, сейчас, мы… мы… – Мышь сделала вдох и вдруг застыла, чувствуя, как энергия и жизнь словно вытекают, вымываются из нее через ноги в пол, в землю, – я только хотела…

Железные щипцы вонзились под живот, сжали, вывернули, выкрутили, вырвали выдох, и это было бы болезненным облегчением, это было бы ответом на все сегодняшние перепады настроения, если бы Мышь этого сегодня ждала.

– С Днем Рождения.

– С днюхой, Мышь.

– Счастья тебе, – они все проходили мимо, некоторые даже хлопали по плечу, только Мыши от этого было ни горячо, ни холодно. Она застыла, сжалась вся, пытаясь остановить неминуемые в организме реакции, и судорожно вспоминала, насколько она предусмотрительна. Нет. Ладно. Все же, в паранойе есть свои плюсы.

Всю информатику Мышь, как в бреду, металась, перебирая возможные варианты ответов на прошлый тест, вздрагивая от судорог в теле и раздражаясь на людей в Рунете. Она не знала их, они не знали ее, но увидели дату в профиле и поздравляли, наверное, на что-то рассчитывая. Одной рукой записывая за монотонным, как компьютер, Информатикоссуком, другой Мышь копировала и вставляла одно и тоже «Спасибо большое» десятый раз подряд, пока это однообразное действие не было прервано двумя сообщениями. Одно от Мамочки, напоминавшей об ужине, но чем меньше Мышь верила в избавление от конфет, тем меньше ей хотелось возвращаться в Нору. А второе от Подружки:

ПОДРУЖКА:Эй, дружбан, прости, не успела написать. Я в Клетку сегодня не приду, дома завал. Но мысленно я с тобой, держись там, все такое. И поздравляю. Ты мой единственный лучший друг, чмок-пок.

Что ж, этого простого сообщения оказалось достаточно, чтобы склонить сегодняшние неустойчивые весы настроения в сторону отличную от остального дня. Даже угрюмое Село за окном стало казаться менее угрюмым – просто облачным. Мышь, как обычно, поспешила с выводами, обвинила Подружку, и теперь чувствовала вину, а та не забыла, та всегда помнит, несмотря на весь ворох своих проблем. У нее всегда проблемы, большие проблемы, гораздо больше, чем какой-то пакет дешевых конфет. Подружка-то с ними за раз бы справилась. Пф. Можно сказать, что они универсальные, шоколадные, а те, что дороже, они с вафлями, вдруг кто не любит вафли… ладно, хватит уже ныть. Хватит.

Хвост хлестнул по запястью, на секунду кожу прожгло болью, но после даже будто стало немного легче, будто в голове прояснилось. Подружка справляется со своими проблемами, и она сможет. Подружка вообще замечательная. Крутая, решительная, может любому в лицо что угодно сказать. А потом плюнуть. И Мышь может тоже. Она соберется. К последнему уроку.