– Ладно, Настёна, не обижайся на него. Он мал ещё, и много не понимает, подрастёт, всё поймёт. Ну ладно, и мне уже пора. Помоги мне молоко опустить в погреб, а то жара вон какая, ещё прокиснет до вечера. Надо перегнать вечером через сепаратор. Я буду стирать, а ты будешь крутить молоко на сливки.

Мать спустилась в земляной погреб, установила молоко на прохладный пол, вылезла и плотно прикрыла крышку. Чмокнула Жорку в щёчку, тот ещё видимо не совсем проснулся и тихо сидел на одеяле под веткой. Подошла к Насте, тоже поцеловала её в щёку.

– Ну, я побежала. С утра бригадир людей выделил по наряду, будем свиноматок прививать. Надо раненько управиться, пока жары нет.

Мать махнула рукой и скрылась по ту сторону калитки.

Настенька стояла посреди двора, ещё ощущая материнское прикосновение и слыша её голос. Как бы ей хотелось хоть один денёк, чтобы все они были дома, все вместе ели борщ с курятиной, пили терпкий квас из погреба. Или просто так посидели у тёплой печки на улице, когда было уже темно на улице, но никому не было бы страшно, потому что рядом были бы папа и мама, их родители. Настины мечты оборвались, и она услышала звук кнута. Это местный пастух собирал коров в стадо.

– Ой, Боженька, надо же нашу Зорьку отвязать, не успею, буду потом стадо догонять.

Она быстро побежала в сторону сарая, где уже мычала их кормилица, чуя своих подружек, коров. Проворно справилась с привязью, и, подгоняя хворостинкой Зорьку, выпроводила за калитку, как раз вовремя в проходящее по улице стадо. Немного постояла, проводила глазами уходящее облако пыли, которое образовывалось, от множества копыт коровьего стада. Прикрыла маленькой ладошкой глаза, посмотрела на восходящее яркое солнышко.

– Опять жарко сегодня будет. Ой, совсем я тут застоялась, забыла за Жорку.

Настенька повернулась и быстро вошла в калитку во двор. Жорки на одеяле не было. Её обдало жаром.

– А где же он есть? Сам-то он не смог уйти и уползти, тоже далеко не уполз».

Она просмотрела все закутки, все сараи, хотела посмотреть даже в погреб, но увидела, что крышка плотно закрыта. Потом решила сходить к бабушке.

– Может быть он у них?

С надеждой на лучшее Настя перелезла через лаз и сразу увидела Жорку. Тот сидел у деда на коленях и трескал за обе щёки пирожок с картошкой. Настя успокоилась, но ей так было обидно, что она так испугалась за своего маленького брата, а его забрали и даже ей не сказали, но она не стала выговаривать деду, а прошла в хату. Когда она зашла, то увидела, что Мишка уже проснулся и тоже ел пирожки, запивая их молоком. Баба Марфа сидела на стуле рядом и подливала внуку в кружку молока.

– Мишка, ты когда поешь, иди домой. Мамка наказала, чтобы ты никуда с дому не уходил, а то отец вечером тебя поясом выпорет. Ты понял, что я тебе сказала?

Мишка с полным ртом кивнул головой.

Бабка Марфа погладила внука по белой, как сметана голове и сказала, не глядя на Настю:

– А они с дидом поедуть нашей Манькы сино косить. Правда, внучок?

Настя стояла и не знала что сказать, но спорить с бабкой она не стала. У деда Фадея была ишачка Манька, и всё своё свободное время он проводил с ней. Он сделал маленькую лёгкую летнюю тележку, и всегда, когда подходила пора сенокоса, он ездил косить траву на сено своей любимицы. Конечно же, кататься он брал только Мишку, больше такой радости никто не удосуживался. И вот сейчас он поедет на маленькой тележке с ветерком, а Насте опять быть дома с малым Жоркой. Настя любила всех: родителей, деда с бабкой, братьев. Она не знала, почему её не любит баба Марфа. Она это чувствовала, этот холодок. Когда бабка с ней разговаривала, то никогда не поднимала глаз, и ей всегда казалось, что та чем-то недовольна. Иной раз ей так хотелось, чтобы бабушка её приласкала, расчесала волосы, достала и дала ей из своего кармана кусочек сладкого белого сахарку. Настя знала, что у бабушки, в её необъёмных юбках, а их на ней было много, и карманы там тоже имелись, всегда что-то было сладкое. Но всё доставалось Мишке, ну и чуть-чуть Жорке, наверно потому – что он был маленький. Вот и сейчас, она стояла посреди хаты, и ей даже пирожка никто не дал, хотя ей тоже хотелось отведать румяного, и горячего, да ещё и с холодным молоком. Настя почувствовала голод, ведь у неё ещё маковой росинки не было во рту, с самого утра. Она поглядела ещё раз на Мишку, тот ещё сидел за столом, доедал пирожок, запивая молоком.