Старичок Прохор деловито посмотрел на Джона с Батей, кивнул в сторону буфета.

– Перед ужином не вредно бы. За гостей.

Батя открыл было рот, но не успел ничего сказать.

– Nevermore! – каркнул ворон, – nevermore!

Все замолчали, и было слышно, как на кухне Марья Моревна шумит тарелками.

После ужина, как обычно, сидели на скамейке в саду, считали спутники.

Джон вертел в руках увядшую кувшинку, вполголоса расспрашивал Марью Моревну, какие есть заклинания, чтобы русалку превратить обратно в девушку.

– Не ты первый интересуешься, – отвечала Марья Моревна, – ну да уж ладно, за подвиги твои сегодняшние так уж и быть, побеспокою завтра щуку.

Василиса прижималась к Ивану и время от времени подбрасывала на дорожку кусочки сахара.

По дорожке скакал черный ворон, поглядывал на нее лукавым маслянистым глазом и приговаривал:

– More! More!

Заветный пузырек и гребень Василиса отдала Марье Моревне, а та положила их в холщовый мешочек и убрала на дальнюю полку – за жгучий перец и ядрёный хрен со своего огорода.

Бунт машин


– Однако, как тяжко без прессы, – пробормотал старичок Прохор, поднимая глаза от вчерашней газеты, кроссворд в которой был уже разгадан и перечиркан карандашом.

– Хорошо, – сказал Батя, не отводя пристального взгляда, направленного поверх стакана с кофе на согнутую спину Ивана.

Сам Иван в это время сидел на стуле перед телевизором, повернутым к нему задней стенкой. Два ВУмника держали телевизор снизу на пяти лапках. Тремя другими они подавали Ивану инструменты, а на остальных стояли, переминаясь.

– Что хорошо? – спросила Марья Моревна, сидящая рядом с Батей.

– А то хорошо, что почтальона сегодня нет. Калитку никто не сломает.

– Давняя история, а конца не видно, – сказал Иван. – Мы им пишем, чтобы дополнительно запрограммировали почтальона на открывание калитки внутрь, а они нам отвечают, что бы мы сами свою калитку перевесили. Волокитчики. Не хотят систему координат у почтальонов модернизировать.

– Калитку перевешивать не будем, – веско сказал Батя, – как деды повесили, так пусть и висит.

Иван вытянул из внутренностей телевизора три разноцветных проводка и в задумчивости стал их рассматривать.

– Контакт оборвался, – сказал он.

– Плохо, – сказал Батя.

– Что плохо? – спросила Марья Моревна.

– Прогноз погоды на месяц не узнаем, – ответил Батя.

– А вот если бы почтальон пришел, в газете бы прочитали, – сказал старичок Прохор.

Дверь в горницу медленно раскрылась. В темном проеме, освещенном только сиреневым сиянием из кадки с живой водой, показалась согнутая фигура. Фигура пятилась задом, а руками тащила кого-то явно упирающегося.

Василиса, которая спускалась в эту минуту по лестнице и увидела под вздернутой рубашкой черную кожу вошедшего, и, может быть, даже и курчавую голову, скрытую пока от всех в горнице зелеными штанами, воскликнула:

– Джон! Кого притащил?

– Что, и вправду Джон? Что это ты в такой неудобной позе? – спросила Марья Моревна.

Джон продолжал пятиться к центру, не отпуская кого-то из рук, пыхтя и отдуваясь.

Старичок Прохор поднялся с лавки и проковылял к Джону, посмотрел через его широкую спину в прихожую.

– Он за порог цепляется, тут пнуть его надо. Только я не смогу по причине колена, – сказал он и вернулся к лавке, вертя головой за черным пятнышком в воздухе.

– Ах ты, здоровая какая! – воскликнул Прохор, едва усевшись и хлопнув свернутой в трубку газетой по лавке.

Большая черная муха резво отскочила в сторону и с гулом взвилась под потолок.

Иван отпустил три разноцветных проводка, встал и обошел Джона со стороны головы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Купите полную версию книги и продолжайте чтение
Купить полную книгу