Мужчина был без шлема, его длинные чёрные волосы перехвачены золотой лентой, а лицо – холодное, как каменная стела. За ним следовали два всадника: один с бронзовой секирой, второй с белым стягом на длинном древке.

– Вызываю на разговор того, кто держит эту крепость! – голос хеттского царя разнёсся эхом по стенам.

Я переглянулся с Шулимом и Супиматом, затем спустился к воротам. Не отставая, за мной следовали оба командира, а на стене ворчал, злой на весь мир Этаби.

Заскрипев, открылись ворота, выпуская нас наружу под встревоженными взглядами хурритов. Пройдя метров сорок, я остановился напротив колесницы:

– Зачем пришёл?

– Ты говоришь на нашем языке, – заметил Супилулиума, оценивающе глядя на меня. – Но не похож на хурре, твои глаза цвета неба.

– Я человек из рода Рус, – ответил царю. – Но сегодня стою с ними.

Царь усмехнулся, скрестив руки на груди.

– Зачем умирать за чужую землю? Ты воин, я вижу это. Присягни мне – и будешь жить.

– Присягнуть тебе? Тебе, возомнившему себя царём, чья власть на самом деле зависит от жрецов. Я хорошо помню хеттское гостеприимство, яма в Хаттуше до сих пор в моей голове, как и ваш закон крови Тешуба.

– Арт?! – удивлённо выдохнул хетт, польстив мне своим возгласом. Приятно, когда о тебе наслышан сам хеттский царь, слывший искусным политиком и интриганом.

– Да, Арт, – подтвердил догадку Супилулиума.

– А где твоя красноволосая женщина? – Царь быстро вернул себе нить разговора, – тебе не жалко, что до неё доберутся мои воины?

– Разве она перестала быть богиней? – ответил вопросом на вопрос, помня о статусе Ады среди хеттов.

– А она ею была? – в голосе Супилулиума звучала откровенная насмешка. Сдержавшись, чтобы не накинуться на парламентёра, сменил разговор:

– Зачем пришёл? Если говорить о женщинах – ищи другое место.

– Посмотри туда, – Супилулиум показал рукой в сторону выхода из ущелья. С противным скрипом несколько здоровенных махин двигались вдалеке от нас.

«Осадные орудия», – холодок пробежал по спине, но я не выдал себя.

– И что я там должен увидеть? Эти странные башни из дерева?

Но хетт продолжал напирать:

– Твои стены падут завтра, – продолжил он, не сводя с меня глаз. – Мои башни уже у твоих ворот. Мои лучники перебьют твоих. Ты знаешь это.

Супимат сжал лук, но Шулим остановил его жестом.

– Ты храбр, – сказал царь, обращаясь ко мне. – Но твои люди – нет. Они уже боятся. Я видел, как они смотрят на мои машины.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в разум.

– Открой ворота – и я оставлю их в живых. Откажешься – и когда мы ворвёмся, пощады не будет никому. Ни старикам. Ни детям. Ни твоей красноволосой женщине.

Глаза его вспыхнули – он ненавидел Аду, это читалось в его взгляде.

Я рассмеялся, слова хетта, что хурриты боятся, насмешили и Шулима с Супинатом. Последний даже закинул лук на спину, демонстрируя полное безразличие к словам Супилулиума.

– Тебе бы в цирке выступать, дорогой царь, – хетт не понял половины моих слов, его брови грозно сошлись на переносице. Только близость стен Нарриша остановила царя от необдуманного приказа. Он не мог не видеть сотни лучников на стенах крепости, взявших его на прицел. Супилилуим ожидал ответа, нервно сжимая поводья в руках. Двойка лошадей, запряжённых в колесницу, была великолепна, да и сама повозка выглядела роскошно.

Я вдохнул запах гари и крови, посмотрел на истерзанные стены Нарриша, затем – в лицо царю.

– Ты неправ, – сказал я хорошо поставленным голосом. – Твои машины необычны. Твоих воинов – вдесятеро больше. Но мои люди не боятся.

Супилулиума слегка наклонил голову, ожидая капитуляции. С его точки зрения, было глупо не воспользоваться его предложением.