Даже его друзья были такими же жестокими и озлобленными, с такой же жаждой крови, как и у него.

Он был проклятием университета.

И теперь, кажется, моим парнем.

Громкий гудок возле моего дома заставил меня подпрыгнуть на месте. Сердце заколотилось в груди и я рискнула подойти к окну, выходящему во двор. У меня отвисла челюсть, когда я увидела его у своего подъезда, сидящего на мотоцикле. Его глаза были устремлены прямо на мое окно, а на лице считывалось явное нетерпение.

Я перестала дышать и пригнулась, отползая в сторону и медленно выпрямляясь около стены, за которой меня было не видно.

Какого черта он здесь делал? Как он узнал, где я живу?

– Ксюша, твою мать, выходи! – вскоре за дверью своей квартиры я услышала его слова, сопровождаемые громкими ударами.

Я не двигалась и не дышала.

– Сейчас же!

Я вновь подпрыгнула и бросилась в свою комнату за сумкой. А после, с той же скоростью гепарда, бросилась к двери, открыла ее и прошмыгнула в подъезд. Так торопилась, что едва не свалилась с лестницы, находящейся аккурат возле нашей двери в нашем далеко не новом многоэтажном доме. Тогда я почувствовала на себе его руки, не позволяющие мне свалиться кубарем вниз.

Я посмотрела вверх и мое быстро бьющееся сердце подскочило к горлу.

Страшно красивый хулиган снова заключил меня в свои объятия.

На этот раз на нем было красное худи, джинсы и белые кроссовки. И даже в таком, казалось бы обычном образе, он был невероятно красив.

– Почему ты так долго? – спросил он, выглядя разъяренным.

– Прости, – прошептала я ему.

Он гневно выдохнул и я вся сжалась от испуга.

– Не заставляй меня больше ждать тебя.

Я судорожно кивнула, чтобы успокоить его. А он, казалось, был удовлетворен моим кивком. Позволив мне закрыть квартиру на ключ, он взял меня за руку он повел вниз по лестнице, прямиком на выход. Выйдя из подъезда, он подвел меня к своему мотоциклу. Все это время я пыталась держать себя в руках и контролировать работу собственного сердца.

Он ведь не собирался убивать меня средь бела дня, верно? Я украдкой бросила взгляд на его руки и одежду. Его руки не были окровавлены, а на одежде или кроссовках не было ни следа крови жертвы.

Но что, если сегодняшней жертвой стану я? Хоть это и был спальный район, люди же все равно придут мне на помощь, если я начну кричать, верно?

От одних только этих мыслей я снова начала дрожать.

Спокойно, Ксюша, не нужно себя так накручивать. Нужно сохранять трезвый ум, если вдруг мне понадобиться быстро соображать. В случае чего…

Орлов повернулся ко мне и я тяжело сглотнула. А после, когда он протянул мне шлем, я уставилась на него невидящим взглядом, будучи слишком растерянной, чтобы ясно мыслить.

– Разве ты не собираешься его надеть? – спросила я и только потом подняла глаза на своего хулигана.

Он уже сидел на мотоцикле, а на его голове был шлем, а значит тот, что был в моих руках, предназначался для меня.

Он нахмурился. А я наблюдала за ним, недоумевая, что делать и как быть.

– Иди сюда, – приказал он, тяжело вздыхая, и я подчинился. Он взял шлем из моих рук, аккуратно надел его мне на голову и поправил застежку. Я стояла всё это время неподвижно, даже не дыша. – Вот так. Теперь встань позади меня.

Мои глаза расширились, а внутри всё сильнее стала нарастать паника.

О Боже. Он же не заставит меня ехать на его мотоцикле?

Я посмотрела на большой, страшный мотоцикл, на пугающего водителя и снова на большой, страшный мотоцикл. Я не знала, чего мне сейчас хотелось больше – чтобы меня убили прямо здесь и сейчас или чтобы я опозорилась, снова упав в обморок.

Я никогда раньше не ездила на мотоцикле. Тем более на мотоцикле, которым управлял ОН.