– Скоро она выйдет замуж и совсем про тебя забудет, – продолжила Маргарет.

– Вот тебе только этого и надо! Единственная наследница променяет нашу чистокровную фамилию на прозвище британского простолюдина. Я оберегал ее столько лет, но все было бессмысленно. Сердцу не прикажешь, это и так понятно. Остался только Ярослав, на него вся надежда. – Все взглянули на меня с умилением. – Он должен продолжить род во что бы то ни стало. Как приятно будет возиться с внуками своего брата. Дарить им подарки, игрушки. Разве ты не мечтаешь об этом, Маргарет? Я ведь стану двоюродным дедушкой!

– Нет, еще рановато. Мы молоды. Впереди долгие годы совместной жизни.

– Я понимаю тебя. Они все тебе не родные, не кровные. И интересуют тебя не более чем дети с улицы. Но для меня это шанс – шанс вновь обрести вкус к жизни. – На глазах дяди выступили слезы.

Я сидел и слушал эту откровенную беседу. За себя стало очень стыдно. За свою судьбу. «Нет, я не останусь в Праге, – размышлял я. – Не останусь здесь, в мире сплошных развлечений и праздности. Дядя достиг всего в пятьдесят лет, и ему скучно мирское бытие. Если я получу все то же самое в двадцать пять, то моментально потеряю смысл существования».

К нам подошел официант и поднес бутылку игристого вина. Дядя подвинул ее в сторону Маргарет, а сам попросил принести ему курительную трубку и рому.

– Ян, я боюсь за твое здоровье, – сказала Маргарет. – Ты беспробудно пьешь и куришь целыми днями. Мне нужен здоровый, крепкий муж. А еще ты употребляешь много кофе, а он вреден для сердца. Врач же советовал тебе чаще гулять и меньше увлекаться спиртным.

– Эти врачи – самодуры, которые просто вытрясают из меня деньги. Вот пусть сами и откажутся от алкоголя, раз такие умные.

– Чем вы живете, Ярослав? – спросила Маргарет, попытавшись сменить неудобную тему. – Где работаете? Чем увлекаетесь?

– Работаю заместителем управляющего в папиной компании. Он удачно меня пристроил. Синекура, одним словом. Увлекаюсь искусством. Живопись, стихи, проза.

– Пора закончить этот нудный разговор, Ярослав. – Дядя явно был не в духе. – Идем в мою комнату, я угощу тебя отличным глинтвейном.

– Не спаивай мальчика! Он еще совсем молод.

– Как ему угодно, – пробубнил дядя.

В своей комнате он вновь изменился. Но это было уже не веселье, а скорее спокойная усталость. Налив глинтвейна, он опустился в кресло, закрыл глаза и попивал напиток, глубоко вздыхая. На улицу опустилась ночь.

– Может быть, глинтвейну? – предложил дядя.

– Не откажусь, – ответил я.

– Ох уж эта Маргарет! Я ведь ее так люблю. Но лицо Элизабет никак не выходит из головы. Оно мерещится в темноте, иногда появляется даже днем, проступает на картинах. Прошло уже столько времени… Она была молода, мы бы успели завести еще пару детей или даже больше. У меня был бы наследник. Сын. Пропади оно все пропадом… Я люблю свою Габриэль, но всем очаровательным девушкам свойственно выходить замуж в раннем возрасте. У нее есть возлюбленный, Джозеф. Как-то раз я приезжал к ней в Англию. Познакомился с ним, у нас даже было застолье. Габриэль сообщила, что собирается выйти за него замуж. Я возразил, ибо она слишком молода. За это мне отказали от дома. Я не сержусь на нее, это было правильным решением. Теперь я понимаю, что слишком много о себе возомнил. С того момента мы не общались. Не знаю, возможно, они уже обвенчались. Так я и живу, без какой-либо цели. Очень опрометчиво думать, что все хорошо обеспеченные люди счастливы, потому что у них есть состояние. Иногда семейные проблемы затмевают всю сладость богатства. Твоему отцу повезло – он воспитал очень умного юношу. Такого холодного и рассудительного. – Дядя закурил трубку.