– Рада за вас.

– Не обижайтесь. Скоро это всё закончится.

У Марины сердце провалилось куда-то под пол. Она сглотнула образовавшийся ком в горле и тихо спросила:

– Ракеты?

* * *

Днём, когда они уже шагали по опустевшей дороге, то и дело натыкаясь на брошенные автомобили, это случилось опять. Это было тягуче-мерзкое чувство. Тошнотворно-рвотный привкус во рту, онемение и холод внизу живота и ноющий нарыв где-то внутри. Марина чувствовала, как внутри что-то шевелится, что-то ворочается, чьи-то холодные металлические пальцы лепят из её тела, как из пластилина, смертоносную гнусь. Она охнула и схватилась за живот руками.

– Болит? – участливо спросила Лиза. Марина кивнула.

– Я сейчас, – промычала она сквозь сжатые зубы и медленно, держась за живот одной рукой, сошла с дороги в лес. С трудом шагая среди деревьев, она ощущала себя торговым автоматом. «Кто-то опустил в меня монетку, и вот сейчас монетка катится себе по жёлобу, нажимая рычажки, а потом этот кто-то получит свой товар. Неприятное сравнение. Может, лучше сравнить себя с деревом? Набухает почка, тянет из меня по жилам соки, растёт, вырывается из меня. Какое же мерзкое чувство!»

Марина отошла достаточно далеко и села на мох. Погладила его правой рукой, успокоилась и зажмурила глаза.

Щёлк.

«Заберите ваш товар из лотка, спасибо за покупку».

Её чрево родило свеженькую холёненькую пулю. Машины-акушерки заботливо укутали её в пелёнки патрона и уложили в кроватку-магазин. «Эй, у вас здоровая малышка! – радостно сообщили они, пытаясь вкачать Марине дозу радости в кровь. – Целых четыре грамма! Будьте здоровенькими, берегите её как зеницу ока».

– Чёрта с два, – ответила Марина. Рука извергла ствол винтовки, и новорождённая пуля ушла глубоко в землю. Земля застонала, но выдержала. Марина посидела немного, поглаживая холодный зелёный мох, вытерла пот с лица и вернулась на дорогу.

– Если болит живот, можно приготовить отвар ромашки или мяты, – серьёзно заявила Лиза, шагая рядом. – «Юный натуралист» знает, как они выглядят, давай поищем?

– А ты сама будто не знаешь, – улыбнулась Марина.

– Знаю. Но вдруг я ошибусь. А «Юный натуралист» не ошибается.

Лиза вдруг остановилась.

– Красная точка на земле, – удивлённо произнесла она. Марина едва успела перехватить сестру за руку, не дав приблизиться. Точка мерцала и двигалась из стороны в сторону, будто преграждая путь. Оценив обстановку, Марина резко нырнула в заросли, потащив за собой Лизу.

Точка осталась на месте. Только моргать начала. То появится, то пропадёт. Марина прислушалась – было тихо. Ни шума, ни голоса. Что за чертовщина?

– Я… в четырёх… километрах, – вдруг медленно, по слогам произнесла Лиза, будто читая сложноразборчивый почерк. – Не иди… те… дальше.

– Лиза, ты чего? – озадаченно спросила Марина.

– Это азбука Морзе, – ответила девочка, наблюдая за мигающей точкой. – «Юный натуралист» знает сотню разных сигналов всех народов мира, – повторила она рекламный текст. – Он пишет, что он… снайпер. Кто такой снайпер? А, мы можем… можем выйти, тогда он будет читать по губам.

– Я выйду, – поднялась Марина, – а ты сиди тут.

– Но ты не знаешь азбуку Морзе!

– Будешь суфлёром, как в театре.

«Снайпер – это тот, кто может убить незнакомого ему человека за четыре километра и найти себе оправдание».

Марина вышла из укрытия и встала ровно посреди дороги, в метре от мерцающей точки, и отчётливо произнесла:

– Мы тебя поняли. Что тебе нужно?

– Обойдите стороной, – медленно прочла Лиза. – Не хочу ранить девочку.

– А меня?

– Ты союзник, цвет зелёный.

– Как нам тебя обойти?

– На север. Я на горе Ястребок. Не приближайтесь.