Огненосец склонился над Эни. Образ незнакомца оказался пугающим и в то же время загадочным. Капюшон скрывал смуглое лицо, а из-под плотной ткани выбивались черные пряди.

– Отпусти его, – прошептал он.

– Нет, – помотал головой Эни. – Я не отдам вам Ниро.

Пухлые губы расплылись в коварной ухмылке:

– А ты что, его небесный защитник?

– Да! – отрезал Эни, далекий от героизма.

– Надо же! – фыркнул огненосец. И затем указал на Ниро. – Только я бы хотел… познакомиться с тобой наедине.

– Нет! – воскликнул Эни, прижимая лучшего друга к груди.

– Мне нельзя говорить «нет»! – прошипел враг и начал вырывать ребенка из объятий небожителя.

Огненосец забрал голосящего малыша к себе на руки. Эни же попытался подняться, но хрупкое тело почти не слушалось хозяина.

– Да не буду я тебя есть, прекрати орать! – успокаивал его огненный гость. – Я даже простил тебе все, Сапфир. Самое худшее ведь уже случилось – ты теперь жалкий смертный и не сможешь помешать моим планам.

Беспокойство за друга сводило с ума. Эни дергался, как пойманная в сеть рыба, но, вопреки зловещим ожиданиям, огненный гость начал медленно качать Ниро на руках. Эни хлопал глазами, пока крепкие руки мягко поднимали и опускали младенца. Проявление отцовской заботы никак не сочеталось с угрожающими языками пламени на плечах. Увиденное казалось немыслимым представлением. Вскоре Ниро сладко уснул, и огненный гость бережно уложил его в кроватку. Эни облегченно вздохнул: другу не грозит опасность. И, на мгновение расслабившись, он понадеялся на благополучный исход и для себя. Может, и его незнакомец отпустит?

Но тот вернулся к Эни и силой поднял его с помощью веревки, как непослушного питомца.

– Итак, белокрылый, на чем мы остановились? – произнес он и резко стянул с пленника капюшон. И дикая улыбка растянулась на наглом лице. – Мы остановились на перекусе. Я как раз предпочитаю обезжиренное мясо.

Его слова застряли в голове занозами. Эни не хотел верить услышанному, ведь в его планы никак не входило становиться чьим-то ужином.

– Нет. Пожалуйста, нет, – стал умолять он.

– Да.

Он схватил Эни за гладкий подбородок и потянул на себя. Огненная веревка полностью обездвижила пленника. Он ощущал себя мотыльком в паутине. Длинные черные когти скользили по лицу, покалывая кожу и внушая ужас. Кинжально-острые, они с легкостью разорвали бы любого на части. От одного вида истерика накрывала Эни, точно цунами.

Он задрожал, сдерживая слезы. С губ сорвалась робкая мольба:

– Прошу, отпустите меня. Я должен вернуться на Небеса. Меня будут искать.

Но огненный охотник лишь рассмеялся:

– Мне плевать.

Его внимание почему-то привлекла серебряная сережка Эни с тремя свисающими кристаллами хрусталя, и незнакомец с интересом тронул ее. Прозрачный камень походил на льдинки, приятно холодил кожу. Эни с теплом на сердце носил подарок далекого друга, но в минуты нарастающего ужаса был готов сорвать с себя украшение, избавиться от него. Он отчаянно потянулся за последнюю ниточку надежды и сказал:

– Я невкусный.

Огненосец резко вдохнул запах небожителя:

– Мирра и сандал.

– Правда, я невкусный. Одни кости. Вам не понравится.

Постепенно веревка на шее и плечах ослабла, сползла вниз. Эни было обрадовался, только свобода обернулась диким оскалом.

Крепкие руки сорвали с мантии застежку, а затем и пуговицы на вороте, обнажив ключицы. Эни не успел и взвизгнуть, как клыки вонзились в шею. Кровь брызнула на лицо, и слезы хлынули из глаз.

Хищник кусал его жадно и злобно, словно всю жизнь скитался голодным. Горячая слюна стекала на оставленные раны, обжигая. Чернота застилала глаза Эни, и бессилие кружило голову. Он мысленно прощался с жизнью и родными, просил прощения у брата за никчемность и неумение сражаться. Он уже смирился с гибелью, как хищник на мгновение остановился и тихо произнес: