Не понимая, как это произошло, она вдруг обнаружила себя в ванной комнате. Стоя у раковины, она намыливала руки густой пеной, чтобы поскорее смыть остатки краски. Следы её творчества смешивались с мыльным раствором и стекали вниз грязными ручейками.

В этот момент Жанна решила посмотреть в зеркало, чтобы убедиться, что её лицо осталось чистым. Но вместо этого она увидела в зеркале чужие красные глаза, которые так красиво оттенял смоки-айс. Казалось, будто под светом страбоскопа кадр за кадром приближалась недавно нарисованная незнакомка.

Внезапно её ладони впечаталась в обратную сторону зеркала, и по нему потекли кроваво-красные слёзы.

В кармане завибрировал телефон. Жанна вздрогнула от неожиданности, и в этот момент её отражение в зеркале сменилось на привычное лицо с каштановыми волосами, которое выражало глубокую усталость.

Телефон продолжал настойчиво жужжать, не давая девушке шанса снова погрузиться в свои мысли.

Она тихо ответила:

– Алло

– Жужа, ты чего так долго? Пока я слушала гудки, я даже сочинила про тебя стих. Вечером расскажу, только напомни: мы же встретимся в «Кристалл Плазе»? Идём на фитнес? Конечно идём! Наши булочки требуют активности, а то они опускаются ниже колен – ну, с обратной стороны. Поняла, да? – смеясь, спросила Вероника.

Жанна, которая ещё не успела отойти от того, что увидела в зеркале, изо всех сил старалась обработать информацию. Время от времени она поглядывала в зеркало, чтобы убедиться, что в комнате она одна.

– Жужа, ты меня слышишь? – удивлённо спросила подруга.

– А, да, извини. Я отвлеклась, мыла руки, и тут ты позвонила. Ты столько всего сказала, что я пока не успела прогрузить информацию и ответить на твои вопросы. Стоп, а что там за стихотворение? – усмехнулась Жанна.

– Ой, да ерунда, вечером расскажу. Так ты будешь сегодня вечером работать над своими ягодицами?

– Буду! Дурашка! – рассмеялась Жанна.

– Тогда до вечера, моя Жужка! – сказала Вероника и сбросила вызов.

Жанна положила телефон обратно в тёплый карман и тихо вздохнула.

«И что это всё значит?» – спросила она у тишины, которая окружила её. Но тишина не спешила отвечать на вопросы.

Тогда Жанна набрала полные ладони холодной воды и умыла лицо. Эта процедура помогла ей прийти в себя. После этого она отправилась на кухню – туда её вёл желудок, который урчал в тишине.

– Здравствуйте, Жанна! – раздался женский голос, когда девушка вошла на кухню.

– Тамара Константиновна, добрый день! Я так рада вас видеть! – улыбнулась Жанна.

– И я очень рада Вас видеть! Будете обедать? Я сварила ваш любимый суп с брокколи и индейкой, а на второе приготовила запечённую форель с лимоном и прованскими травами, – перечислила домработница.

– Буду! Всё буду! Я голодная как волк. Так долго работала в мастерской, пока писала картину, – поделилась девушка.

– И как вышло? – поинтересовалась Тамара.

– Если честно, не знаю. Странные чувства. Эта картина на меня будто тоску нагоняет, хотя она и есть образ моей тоски, пожалуй.

– И что же Вы намерены с ней делать дальше?

– Пока не знаю. Может быть, вброшу или перерисую. А может быть, через время посмотрю на неё другими глазами, и она мне понравится.

– Что ж, справедливо. Всему нужно дать шанс, – ответила Тамара Константиновна.

Тамара Константиновна продолжала заниматься своими делами на кухне. Она двигалась практически бесшумно, словно привидение. Хотя она всегда была рада вступить в диалог, но без приглашения к беседе не вмешивалась, чтобы не показаться назойливой.

Жанна закончила обедать, встала из-за стола, отнесла посуду в посудомоечную машину и направилась к выходу из кухни. Уже в дверях она почувствовала непреодолимое желание остановиться.