Она пробормотала:

– Может быть, я зря запретила Тамаре Константиновне наводить здесь порядок? Здесь всё запущено, давно никто сюда не заглядывал, даже грустно. Ничего, я сама справлюсь и наведу здесь блеск. Сама справлюсь, я точно смогу.

Она продолжала свой монолог, держа в руках картину. Яркие мазки имели бугристую фактуру, абстрактные пятна растекались по художественному полотну и краями пересекали друг друга. На этих стыках краска смешивалась, приобретая новые, более сочные оттенки.

Закончив рассматривать картину, Жанна подвинула к себе мольберт. Он был в царапинах, с небольшими трещинками и пятнами краски, но это лишь добавляло ему шарма и солидности.

Жанна расположила перед собой чистый холст, приготовила художественные материалы и начала рисовать. У неё не было конкретной цели – изобразить пейзаж, натюрморт или портрет. Она хотела выразить свои чувства через рисунок. Поэтому, недолго думая, она обмакнула кисть в краску, и процесс создания картины начался сам собой.

Постепенно на сером фоне начал проявляться женский силуэт. Кожа была землисто-серо-зелёного оттенка. Обнажённые грудь, плечи и шея были детально проработаны, с вниманием к складкам и мышцам. Это создавало ощущение напряжения в нарисованном теле, словно оно готовилось к атаке.

Затем начали проявляться лицо и голова. Голова была слегка откинута назад и наклонена вбок, а лицо казалось непропорционально большим. Огромные ярко-красные губы были изображены так, словно они отражают свет. Удивительно, но Жанне удалось создать эффект зеркальной поверхности на губах.

Рот был открыт, и из-под красных губ виднелись белоснежные зубы. Идеально ровные, они обрамляли тёмное пространство её внутреннего мира. Нос на картине был вздёрнутым, а кончик имел розовый оттенок, будто нарисованная дама вернулась с мороза.

Глаза были слегка прикрыты, что позволяло разглядеть смоки-айс в их макияже – дымчатый, с переходом в сплошной чёрный у края ресниц.

К этому моменту Жанна утратила связь с реальностью. Её разум больше не был в этом мире, да и ни в каком другом тоже. Она просто писала картину, находясь в состоянии глубокой медитации.

Из глубин её подсознания поднимались самые разные чувства. И, к сожалению, среди них не было ничего приятного. Если бы можно было попробовать эти чувства на вкус, то это был бы вкус крови с шерстью бродячей собаки, помоями и помётом птиц. И это находило отражение на холсте.

Жанна начала наносить густые белые мазки на рисунок, обрамляя ими голову человека. От виска до середины Художница делала широкие мазки, направленные снизу вверх. Она меняла нажим, чтобы получить мазки разной длины и фактуры.

С другой стороны рисунка мазки повторились, но они стали чёрными. Из них выходили необычные пятна, похожие на часы, кисти для макияжа, губную помаду красного цвета и провода. Можно было подумать, что это изображение предметов, но точно сказать было нельзя.

Затем Жанна взяла баночку с красной тягучей жидкостью и начала работать ею. На картине в месте, где было изображено лицо, появились красные потёки. Они стекали с виска, из-под глаз, от губ и текли вниз через туловище нарисованного человека, оставляя повисшие капли на нижнем краю холста.

Последней деталью стали глаза девушки с рисунка. Они были полностью заполнены кровью, точнее красным цветом, который так хорошо передавал посыл.

Агрессивное, не живое и не мёртвое лицо смотрело с художественного холста на Жанну, готовое вцепиться своими идеальными зубами ей прямо в глотку.

Еще какое-то время девушка сидела напротив своей картины, опустив уставшие руки свободно свисать вдоль тела и немного сгорбив спину. Затем, встряхнув голову, будто это поможет скорее выйти из состояния транса, она встала и молча вышла из своего творческого пространства, выключив свет и захлопнув за собой дверь.