Маркус Ренделл стоял рядом с аварийным трапом – его внимание было приковано к планшету, к которому он подключил небольшой внешний аккумулятор. На экране плясали помехи, но кое-какие данные выводились.

– Никакого сигнала, – констатировал он без эмоций. – Ни сотового, ни спутникового. Полный радиоэфирный вакуум. Как в Фарадеевой клетке размером с… – он оглядел горизонт, – …с весь этот богом забытый угол.

Они отошли от самолёта. Серый асфальт полосы был покрыт сетью глубоких трещин, из которых пробивалась та же чахлая, серая трава. По краям – ржавые обломки каких-то бочек, полузасыпанные землёй. За полосой начиналась равнина, переходящая в те самые безжизненные холмы. Ни дорог. Ни столбов. Ни следов недавнего присутствия человека. Только ветер – слабый, едва ощутимый, но неподвижный,словно застывший в одном направлении. Он не шелестел травой, не нёс запахов. Он просто… был.Как часть декорации.

– Куда делся океан? – спросил Джейк, указывая фонарём туда, где должен был быть залив. С их нынешней позиции он не был виден, скрытый низким уступом. – Или этот залив… он высох?

– Не думаю, – пробормотал Маркус, не отрываясь от планшета. – Мои датчики… тут что-то не так. С гравитацией. С локальным временем…

– Время?– Эмили нахмурилась.

Эмили отошла немного в сторону от самолёта, её фонарь выхватывал из серой мглы детали. Вот – разбитый бетонный блокпост у начала полосы. Вот – полузасыпанные колеи от давно исчезнувших машин. И вот… Она замерла, направив луч фонаря чуть в сторону от полосы, к краю серого «поля».

Там, среди серого налёта и чахлых побегов, стояли… скульптуры.Несколько человеческих фигур, застывших в неестественных позах: одна как будто бежала, другая прикрывала лицо руками, третья – сгорбилась. Они были сделаны не из камня или металла, а из того же серого пепельного вещества, что покрывало всё вокруг, смешанного с каким-то мусором – обрывками одежды, кусками дерева, осколками пластика. Фигуры были детализированы с жуткой, музейной точностью – можно было разглядеть черты лиц, застывших в немом крике ужаса или внезапной боли, складки наспех накинутой куртки, даже детали обуви, превращённой в серые комки. Они выглядели так, будто их мгновенно осыпали пеплом Помпеи – но пепел этот был инопланетным, лишённым тепла вулкана.

– Джейк… мистер Ренделл… – голос Эмили дрогнул. Она указала фонарём.

Джейк и Маркус подошли. Пилот ахнул. Физик замер, его глаза за стёклами очков расширились.

– Что… что это? – прошептал пилот.

– Не эрозия, – пробормотал Ренделл, осторожно приближаясь к ближайшей фигуре – той, что прикрывала лицо. Он не решался прикоснуться. – Это… похоже на мгновенное высвобождение энтропии. Хаоса. Как будто структура материи… рассыпалась и застыла в этом состоянии. Мгновенно. Мёртво. – Он обернулся, его взгляд скользнул по серому пейзажу с новой, леденящей душу оценкой. – Это не пыль. Это – кладбище.

Маркус опустил голову, его глаза за стёклами очков сузились. Он указал на небольшой, жалкий кустик у края полосы. На одной из его веточек красовался единственный крошечный цветок – ярко-жёлтый, нелепый всплеск цвета в этом монохромном мире.

– Смотрите.

Они уставились на цветок. Секунду. Две. И вдруг… он начал увядать.Не просто поникать – он стремительно терял цвет, сморщивался, лепестки скручивались и осыпались на пыльную землю. Весь процесс – от расцвета до смерти – занял меньше минуты.

– Что… что это было? – прошептал Джейк, бледнея.

– Ускоренная локальная энтропия? – Маркус быстро тыкал в планшет, фиксируя данные. – Или… временной сдвиг.

– Смотрите!– Он схватил Джейка за руку. На его запястье были механические часы. – Ваши часы!