Первым заметил это чудо, торчащем из-за ближайших холмов, до которых по правде еще было идти и идти, которое едва не улетучилось благодаря козням фортуны, зрелище, Гутта, что вскрикнув, указал рукой вдаль. Вид строения, сохраненное в памяти, позвавшее вдаль, освежилось и путешественникам стало не так грустно, вновь засверкали мечты, освежились идеалы, накопили новый импульс на последние голодные и усталые шаги.

Вышли на поляну, где явно показались признаки деятельности человека. На этом месте, зияющем плешиной природы, густо покрытой травой, торчали всюду, куда только не долетал взгляд, пеньки срубленных деревьев. Дальше начинался лесок, и холм, за которым притаилась мечта, подпирая небеса. Без предварительного согласия, уселись на пеньки. Как оказалось, вся хозяйственная деятельность закончилась тут очень давно. Как только Хисп взгромоздился на понравившийся ему импровизированный стул, как тот в миг рассыпался на кусочки, прогнив за долгие года под открытым небом. Веселое зрелище рассмешило друзей, и самого пострадавшего тоже. Он поднялся с земли, и струшивая труху и гнилую пыль, смеялся, поглядывая на друзей.

Шерлок снял ботинок и носок, под которым было синяя оболочка термокостюма. Сверх полезного при холоде и страшно докучливого в солнечный день. Сегодня был как раз такой. Тело потело и не могло избавиться от выделений, вдавливая их в привычную ткань. Современное одеяние, строптивое и своенравное, как и все остальное в нынешнее время, не желало принимать такой дар, возвращая обратно. Материал гибкий и пронизанный крошечными капиллярами, где как клад, хранилось тепло тела, возвращаемое с процентами, теснил, лип к телу, прижимался и отрывался от тела с неприятными ощущениями. Но чтобы снять костюм, нужно было совершенно раздеться, чего Шерлоку, естественно, не хотелось делать. К тому же он скоро, должен был понадобиться.

Гутта с удивлением поглядывал на все манипуляции старшего в их группе со своей одеждой, но сидел неподвижно. Хисп же сидел рядом и вдыхал чистый не разбавленный ничем воздух и наслаждался этим нехитрым способом. Обездвижив тело, он остыл и не хотел раздеваться, как Шерлок, которого даже в покое грели его бесконечные как город, что робко подглядывал за бегством верхушками высоченных зданий из-за деревьев позади, мысли.

Хисп оглянулся. Вздох вырвался у него глубоко из души.

– Мы когда-нибудь уберемся от него? – спросил он горько, отворачиваясь. Никто не ответил, не решившись нарушить почти божественную тишину, из которой лишь облагораживающими звуками проносились редкие голоса птичек, робко чирикающих в соседней чаще. Слабый ветер ворошил деревья, разнося их запах во все стороны. Вдруг у людей закружилась голова, вскруженная переизбытком кислорода. Их легкие, научившиеся добывать кислород даже там, где его не регистрировали приборы, порадовались такому подарку и работали с удвоенным энтузиазмом. Счастье, упоение входило через нос, а выходило вскриком радости через широко раскрытый рот. Впервые в жизни была почувствована свобода, приволье, вкус жизни, линия горизонта, не маскирующаяся в тумане.

– Долго нам еще идти? – поинтересовался Хисп, обращаясь к другу. Тот пожал плечами, не желая отрываться от созерцания сказочно-синего неба, в которую вцепилась мертвой хваткой Первая Запасная опора проекта Кастора и Поллукса.

– У тебя же часы есть? – сказал Гутта.

– Ну и что… Оглянись кругом! Кажется, они тут не действуют. Здесь природа, здесь свобода от несвободы подчинения. И пусть город преследует нас неотступно, сверкая огнями шпилей, но его законы-оковы, нравы и правила остались позади. Чему признаться, я несказанно рад. Ха, даже не знаю, для чего я пошел в этот поход. Чтобы побывать