– Как насчёт твоих хозяев?

Марциан вопросительно посмотрел на него.

– Ты что, намекаешь…

– Ты дурак. Вот на что я намекаю. – Узник смотрел насмешливо.

– Ты лжёшь, пун. Тебе не удастся запутать меня.

Карфагенянин скривил губы и отвернулся.

Марциан зашёл к нему с другой стороны:

– Подумай вот о чём. Ты скрыл от своего хозяина, что один из твоей команды сбежал и переметнулся к нам. Так же, как скрыл это от Совета Старейшин. Признать, что твой человек предал тебя было бы позором для тебя. От него мы узнали и про корабль, и ещё много всего. Мы узнали про тех в Карфагене, кто желает c нами войны. Для твоих земляков твой человек погиб, ибо тому, кто тебя нанял, ты солгал, что он был убит тобой…

Он сделал паузу.

– Предположим, я не стану тебя пытать и не позволю тебе сдохнуть. Напротив, я сделаю по-другому. Я поселю тебя в доме под охраной и распространю слух от Рима до Египта, что дал тебе много денег, и за это ты переметнулся к нам. И это был не тот, кто сбежал от тебя, а ты сам – ты сам рассказал нам и про корабль, и про своих хозяев, и уже будучи купленным нами соглядатаем, спасся и, с нашего же ведома, давал показания в Совете. Это мы послали тебя в Карфаген собирать требуемые нам сведения… я передам это через наших людей слово в слово! Твои хозяева возненавидит тебя. Родичи проклянут тебя. В Карфагене тебя ждёт мучительная смерть, если раньше они не наймут убийцу.

Пленник прищурился здоровым глазом:

– Это так ты пытаешься меня переманить, римлянин? Придумай что-то получше. Даже если ты меня оболжешь с ног до головы и тебе поверят, и я не оправдаюсь – я буду рад принять смерть от земляков. Обман рано или поздно выйдет наружу. Но как быть с твоей честью, римлянин? Вы говорите о чести, но сами рыщете как псы и используете малейший случай, чтобы нанести удар в спину, как трусы. Вы используете клевету и подкуп. Так почему с вами не поступать так же… Хватит болтовни. Ты думаешь, я поверю, что ты поступишь так, как говоришь? – Его глаз сверкнул: – Ну, чего ты медлишь? Веди своих истязателей. Только сам никуда не уходи. Стой и смотри на меня не отводя своих глаз. Ты увидишь что такое сила карфагенского духа!

Лицо Марциана перекосилось. Он наклонился к его уху и быстро заговорил:

– Ты хочешь разыграть мне героя, и думаешь я поаплодирую тебе ? Я разуверю тебя. Я лишу тебя этого. Не героем, нет, ты будешь лежать вот здесь, на полу в своей моче, потому что ты обмочишься от страха, когда это наступит. Тебе будет стыдно за себя. Ты будешь умолять меня прикончить тебя потому, что не сможешь с этим жить. В одночасье всё твоё тщеславие испарится, и передо мной будет лишь жалкий, вонючий пун, которому опротивела жизнь…

Он понизил голос до полушёпота и продолжил:

– Есть вещи, которые тебе и не снились. Они выше воли человека. У меня есть вещество из которого мне приготовили снадобье. Оно ломает волю как тростинку, какой бы сильной она не была. Человека, выпившего его, трясёт, наконец он падает и становится как мёртвый, а затем оживает. Он оживает, чтобы стать послушным как дрессированный пёс. Компоненты, что там содержатся, проникают в самые мелкие поры тела; они изменяют кровь и меняют удары сердца. Но, что главное, они меняют разум – делают его податливым и мягким как воск, он становится как у младенца, неспособного лгать старшим. Ни один вопрос не останется без правдивого ответа. Ты станешь таким же. Через меня прошли не одни «герои», кичащиеся сильной волей и которые хвалились что не страшатся пыток. Но перед действием этой штуки они бессильны. Они выложили мне всё; рассказали добровольно, рыдая за своё бессилие.