Я вынул лезвие из его брюха и толкнул полудурка. Тот вскрикнул и упал, дёргаясь как ненормальный. Больной какой-то. Тоже мне демон. Он трясся и пытался собрать в один пучок начавшие лезть из дыры в животе кишки, в нос ударил запах дерьма.

– Здесь надо проветрить, – резонно подметил я, распахивая окно.

Дальше дело было за тварюшкой. А у меня есть другая головная боль. Лизу надо спасать.

Я встал над ней. На Фоне что-то блеял Фидель, не так уж долго ему осталось. Голова кружилась. Что-то сегодня я слишком жесток. Мало того что с ходу поубивал всех четверых нападавших, так ещё и вспорол брюхо этому демону. Да, алкоголь – это отвратительно. Не пейте алкоголь, если не можете себя контролировать. Да и я против всякой жести. И что теперь делать с этим некогда человеком, а теперь куском мяса? Лиза ещё не отошла, но я вижу в её распахнутых глазах признаки исхода души. Всё тусклее и тусклее эти прекрасные глаза. Интересно, конечно, она ведь ещё может и побегать, и попрыгать. Наверняка так. Слишком много силы для простой смертной. Тут налицо проблема всех одарённых. Неверие в свой магический ресурс. Что-то и в мыслях бред пошёл. Какая магия, какие одарённые? Засиделся я в Ветрополисе, да в этой вселенной, совсем уже очеловечился.

– Что же, пока ты умираешь, у нас есть прекрасная возможность хорошо сблизиться, – сказал я и присев, взял Лизу за ноги.

Та, вся залитая кровью, по человеческим меркам уже стопроцентный нежилец, вдруг дёрнулась. Губы её зашевелились, взгляд сфокусировался на мне.

– То-то, – проартикулировала она губами без звука, – только попробуй, утырок.

Вот, это мне нравится. Серьёзная какая! Я отпустил её ноги, и те стукнули об пол.

– А нечего умирать слишком быстро, – осклабился я, – давай, впусти меня в свою душу что ли, будем тебя спасать и делать тёмной.

Получив согласие, будто оно требуется, если человек ещё раньше сам пожелал стать тёмным, я достал нож, обтёр его о платье девушки.

– Ну всё-всё, не мучайся, можешь дальше быть мёртвой, только чур несерьёзно. Просто думай о покое и не думай о том, что из тебя литров триста крови уже вылилось.

Глаза девушки округлились. Я что-то не то сказал? Кстати, она как-то слишком уж спокойно относится к посмертию, боли, всякому такому. Вторая Марлина, ей-богу. Разрезал её милое платьишко на груди, та скрипнула зубами и что-то снова начала пытаться сказать, от чего из её горла обильно закровоточило и забулькало.

– Не беси меня, пациент, – вскрикнул я, раздвигая лохмотья её одежды, – больно надо старику пялиться на твою тщедушную грудную клетку. Умри уже нормально, как все адекватные люди!

Она наконец-то снова притворилась безвременно почившей. Вот же люди, не пожить нормально, не умереть. Хотел было разрезать себе ладонь ножом, но понял, что тот всё ещё во всякой мерзости, которая осталась от Фиделя, и передумал. Вообще, выкинул охотника, потом помою. Точнее, Лиза помоет, я же должен с неё что-то взять за спасение, в самом деле. Вынул нож из её горла. Так-то лучше. Разрезал руку и при помощи своей чёрной крови начертил у неё в районе солнечного сплетения что-то вроде дверки с ручкой.

Так-так. Будем открывать проход в самую искру, только бы не схлопотать там лишних проблем.

Реальность закряхтела, когда я вцепился астральными пальцами в дверку. Эти пальцы торчали поверх физических, и мне удалось нащупать ручку. Как только дверь распахнулась, озарив комнату золотым сиянием, что моргнуло и погасло, у меня по загривку снова забегали мурашки. А я-то думаю, а что это у нас Фиделька затих? С большой неохотой я повернулся в его сторону. Над застывшим в нелепой позе телом огромной изломанной куклой возвышалась она. Мерзопакостная тварь. Она пялилась на меня, роняла кровавые слюни из огромного рта.