Затем еще Сулз привел множество сравнений для короля-мага, перечислил почти всех животных, на которых якобы, по его мнению, похож маг. Сулз не замолкал всю дорогу, несмотря даже на просьбы Аревия, просившего его помолчать, когда они уже подошли поближе к стенам города. Даже здесь он шепотом продолжал высказывать свое мнение по поводу короля-мага. Затем досталось и погоде от Сулза, холодному утру, с его слов, забывшему, что на дворе лето, «ненормальному городу с ненормальными стенами» и всему остальному. При этом из-за того, что нельзя было шуметь, он коротко объяснял на словах, что он в данный момент кричит и ругается, а шепотом говорит лишь потому, что нельзя кричать.

– А теперь я кричу еще громче, что нельзя даже выругаться нормально, – пояснил он.

Воины, незамеченными добравшись до входа в пещеру, так же как и за день до этого погрузив все оружие в телеги, прошли в пещеры.

– Странно, – удивлялся Сулз. – Почему король Зодвена не защищает вход в пещеру?

– Он уверен в его защищенности, – пояснил Аревий. – Полагая, что вход в пещеру надежно охраняется магией. Здесь снаружи выставлять стражу бессмысленно, мы ее разгромили бы в считанные секунды. Да и городские ворота открывать рискованно.

– А вовнутрь пройти с оружием, как сумели мы, у них ума не хватает, – засмеялся Сулз.

Подтянув телеги с оружием и вооружившись, воины вновь продолжили свой путь наверх по извивающейся лестнице.

– Ну что, страшно? – издевался Сулз над воинами из личной стражи Олуна, которые притихли, когда они вошли в пещеру. Хотя Сулз сам тоже невольно оборачивался периодически, так как чувство тревоги и страха не покидало никого, даже тех воинов, которые были в этой пещере уже не в первый раз.

Только Аревий уверенно шел вперед. Его лицо не выдавало ни страха, ни каких-либо эмоций. Только привычная сосредоточенность, свидетельствовавшая о том, что он вновь погружен в свои мысли. Хотя на самом же деле Аревий был в смятении, он все еще не знал, как выйти из сложившейся ситуации. На одной стороне чаши весов были чувство преданности королю и долг перед своим народом, а с другой стороны – не давало покоя непонятно откуда появившееся чувство жалости к врагам, пусть это дети, но на войне, если они выступили против короля Кривении, они были в первую очередь врагами, и Аревий должен был их убить! Выполнить свой долг! Остаться преданным своему королю, чтобы предки его могли гордиться им.

В то же время уж больно маленьким и невинным был тот карапуз, который даже не понимал, что идет война, что он невольно оказался в центре событий. Сестра его также была не виновата, что приходится родной сестренкой вампирше-магу, которая также была вынуждена защищать Зодвен ради безопасности своих младших брата и сестры. Аревий вспомнил красивые черты ее лица. Ее глаза! Как же она была хороша! Бесспорно, Аревий не встречал раньше девушку более красивую, с такими изумительными глазами, с таким нежным голосом и в то же время порой холодным, обжигающим сердце, как лед.

Аревий постарался отогнать мысли и чувства, которые раньше не посещали его разум и сердце. Как же так? Он, взрослый воин, повидавший жизнь во всех ее проявлениях, а теперь потерял голову из-за девушки, которая младше его на десятки лет, к тому же еще и другой расы. Расы бессмертных. И о чем он только думал, когда пошел в этот лес? Проклятый лес! В сто раз сильнее проклятый, чем эти пещеры! На что рассчитывал он тогда? Если даже он выведет сегодня их из пещеры, они не смогут быть вместе. Что их ждет? В лучшем случае, если Аревий не погибнет на поле битвы и проживет еще двести лет, к тому времени девушка будет выглядеть не старше двадцатилетней девушки.